ими обнажать свою душу я не хочу. — Что, Мистер Мэттерс, Вам больно? — Спрашивает ее тетка-ведьма злобным голосом. — А Вы думали, что она будет с радостью всем говорить, что у нее была секундная слабость забытия с Вами? Это не любовь. — Нет, это любовь. — Огрызается Сагиа на нее. Она не довольна, что ее тайну раскрыли? Вероятно, она бы предпочла никогда не признаваться, что действительно поддалась слабости. Боль медленно растекается по всему телу, заставляя меня прочувствовать каждое ее мгновение. — Это не любовь. И я это докажу. Ты же чувствуешь к нему невероятное притяжение, а при прикосновении ощущаешь, как жгучий прилив адреналина растекается по венам, не так ли? Сагиа меняется в лице, а тетушка Кейси решает выложить сразу все карты, чтобы за раз разрушить у меня на глазах то, что я долгое время по кирпичику выкладывал. Мне хочется вырвать ее поганый язык и бросить в этот котелок позади нее. — Это просто темная магия, настроенная на то, чтобы соединить ваши тела. Ваша связь рано или поздно приведет к тому, что твое тело полностью наполнится темными силами. И ты до конца жизни будешь служить аду, как и он. Рассказал ли он об этом перед тем, как соблазнил? Я сверлю ненавистным взглядом тетушку и вижу боковым зрением, как Сагиа поворачивает ко мне голову. Я не готов отвечать на ее вопрос, когда ответ так очевиден. — Это правда? — на ее глазах блестят слезы. — Сагиа… — На этот раз жаль мне. — Отвечай! — Кричит она, и из ее глаз брызгают слезы. Она их стирает и психует. — Отвечай, Маршалл, это правда? — Да. Я смотрю на ее реакцию и вижу, что она на грани истерики. Не могу поверить, что ее родственные ведьмы решили вот таким образом разбить ее сердце. Нет, я знал, что их благословения ждать не стоит, но это их единственный потомок. Где их чертова забота? Или в этом-то и состоит их забота? Что они за гребаные ведьмы, если они даже не видят, что мои чувства к ней — это единственное искреннее, что у меня есть? Плевать на это заклинание! Заклинание не может вызвать любовь. Оно может лишь увеличить привлечение и страсть. Я не знаю, что делать, когда вижу, что Сагиа падает на колени и начинает рыдать. Ее крик и плач заставляют меня замереть. Я бы хотел сказать ей, что это неправда, что заклинание только притягивает нас. Но я не могу. Я ведь не могу быть уверен на сто процентов, что она любит меня. — Оставь ее. — Приказывает Кейс. — Иначе я пролью свет еще на одно твое прегрешение. Я уже хочу уходить, чтобы не довести все до точки невозврата, но хриплый, заплаканный голос Сагии прорезается сквозь сплошную тишину: — Расскажи мне. Я смотрю на Кейс, и та смотрит мне в глаза и злорадствует. Я готов прибить эту суку! — Это касается Жозефины. — Начинает Кейс, улыбаясь своей мерзкой улыбкой. — Нет. — Перебивает ее Сагиа и переводит взгляд на меня. — Это должен рассказать ты. Я обдумываю ее слова и понимаю, что она права. Кейс злится, потому что ей не дали право слова. Это мой шанс рассказать эту историю правильно. Я молча киваю и начинаю говорить, поглядывая на злящуюся Кейс: — Давным-давно я был человеком, обычным парнем, не имеющим за своими плечами ничего — ни семьи, которая бы могла заботиться обо мне, ни дома, где меня бы ждали близкие. Был только старший брат и тысяча детских домов, в которых мы побывали. Я вырос и начал пытаться каждый день выстроить то, что называется жизнью. В один из таких дней я повстречал девушку. — Я делаю паузу и смотрю на Сагию, на лице у которой по-прежнему блестят слезы. На долю секунды я вижу перед собой Джози, но картинка смывается в тот же миг. Я вздыхаю и продолжаю свой рассказ. — С ней у меня появилось всё, что, по идее, должно быть у человека — семья, любовь, дом, работа. Такова жизнь обычного человека. Но проблема заключалась в том, что это всё было у нее, а не у меня. Она делилась со мной всем этим. У нее была полноценная семья и любящие люди. У нее был дом. У нее был фундамент под ногами, а я просто стоял рядом. Я чувствовал себя лишним и завидовал ей, а еще больше я чувствовал ненависть к самому себе за то, что чувствовал. Безусловно, я любил ее больше всей своей никчемной жизни, но еще больше я хотел состояться в жизни. Никто не научил меня ценить то, что у меня было, а было у меня все. Я замолкаю, когда вижу, что Сагиа внимательно смотрит на меня и слушает. — Я — ее копия? Я молча киваю и перевожу взгляд на Кейс, у которой новая волна злорадства. — Переходи к делу. Расскажи всю суть. — мурлычет Кейс с желанием раздавить наши чувства до конца. — Я продал душу дьяволу. — Что ты сделал? — шепчет Сагиа, опуская взгляд вниз. — Я убил ее. Убил ее в нашем доме, когда в другой комнате спал наш ребенок. И просто ушел из дома. Я больше никогда туда не возвращался. Я замолкаю и вижу, как одинокая слезинка скатывается по ее щеке. — Ты врешь. — Звучит голос старухи-ведьмы из-за угла. Я уже и забыл, что она тоже здесь. Я удивленно смотрю на нее. — Ты возвращался к этому дому очень много раз. — Добавляет она. Я судорожно пытаюсь понять, откуда она может это знать. Откуда? Черт, откуда? Это было так давно, что ни один свидетель не смог бы дожить до этого времени и сказать ей об этом. Если только… Я смотрю в ее голубые, уставшие, изнуренные глаза; лицо, сплошь покрытое морщинами и рытвинами, высохшие руки. Ей как минимум лет сто на вид. — Я даже знаю, сколько раз ты жалел о содеянном, стоя на коленях у того самого дома, Маршалл. Я перевожу взгляд на Сагию, которая смотрит с широко выпученными глазами то на бабулю, то на меня. — Вы — Джози? — Спрашивает она. Я панически боюсь продолжения этого разговора, потому что понимаю, что она является кем-то из людей, которых я предал в прошлом. — Я перерождаюсь уже тысячу лет для того, чтобы уберечь жизни наших потомков от цепких лап этих чудовищ. И это все благодаря отцу, который убил мою мать, но оставил в живых свою единственную дочь.