Никто не спал, люди праздновали. Со стороны кибуца доносились женские радостные визги и время от времени стрельба. А у меня на душе было муторно. Умом я и раньше понимал, что возврата нет. Скорее всего, я записан дезертиром. Теперь война кончилась. В лагерь мне совершенно не хочется, наслушался я от своих солдат что это за место. Хорошо еще, что никого у меня там, в СССР, не осталось.
Рядом села Анна.
— Скажи, почему ты так относишься, к нам, девушкам. Я знаю, что Юдифь, Нина и Марьям не могут вытянуть физически то, что требуется, но я и остальные?
— А что, это так заметно?
— Мне, да.
— В тылах, медики, машинистки, повара, связистки, зенитчицы, технический персонал женщины очень полезны. Но на переднем крае женщины находиться не должны. Ты просто не знаешь что такое настоящая война. Грязь, пот, вши — это не для женщин. Но самое страшное даже не быть убитым. Страшно, когда осколок в живот и никогда больше не родишь. Мужчина-инвалид это не сильно красиво, но женщина без ноги никогда не выйдет замуж. А самое плохое попасть в плен. Ты не представляешь, что в таких случаях бывает. А теперь, извини. Скажи всем, завтра выходной кроме караула. Я пошел спать.
Газета А-Арец
Отставка правительства Черчилля! Эттли сделал заявление, что политика в отношении Израиля не изменится. Нас это как то слабо утешает, значит, заигрывания с иорданцами продолжатся за наш счет.
Утро было холодное. Даром, что лето уже.
— Пришло время сдавать экзамен на настоящего солдата. Вы все слышали, что соседний поселок повадились обстреливать по ночам. Выстрелят пару раз с холмов по окнам и уходят. Кто-то там явно наблюдает и когда они идут на прочесывание эти стрелки не появляются. Наша задача скрытно подойти ночью и сесть на возможных подходах. Если удастся, найти наблюдателя. Если в первую ночь не придут, ждать следующей. C комбатом и тамошним начальством я договорился. Никакие местные там ходить не будут. Так что выходим после обеда, чтобы подойти в темноте. Воду и еду взять на двое суток. Пойдут отделения Орлова и Ардити.
Мы ждали уже вторую ночь. Пять засад по четыре человека и я. По закону подлости, никто не шел. Первое напряжение спало, ребята начали уставать.
— Послушай, Рафи, а что это у тебя за фамилия такая, ты ж сабра?
— А, мы геры.
— Это еще что такое? Ашкеназов и сефардов видел, негра-еврея тоже, а вы что еще за особенные?
— В Галилеи есть село, там все русские, перешедшие в иудаизм. Еще в начале века приехали.
— Так я и не понимаю что такое еврей, один коммунист и ни в какого бога не верит, другой с утра до вечера молится, а третий — вон вообще, оказывается русский. И не религия, и не национальность. Может Меер прав, кто себя называет евреем, тот и есть еврей. Остальные как-то не рвутся добровольно в эту категорию. Тихо! Выстрелы. Моше, Шай — за мной. Остальные ждать. Сниматься только по сигналу.
Через десять минут бега выскочили на соседнюю засаду. Четверо стоят совершенно открыто. На земле два тела. Стоят, топчутся бессмысленно.
— Ардити! Доложить что произошло.
— Они шли вон оттуда. Винтовки в руках и говорили по-арабски. Подождала пока подойдут ближе. Открыли огонь.
— Что сделали неправильно?
Смотрит удивленно.
— Какого вылезли! Если бы они были не одни, вас бы постреляли сразу же. Вы ж ничего вокруг не замечали, даже нас не услышали. Моше — ракету на сбор. Зеленую. Ну что смотрите? Обыскать. Оружие, деньги, документы забрать. Когда придут остальные, потащат тела в поселок. Отчитаться надо и показать что вы настоящие солдаты. Вам благодарность за выполненную работу. Если еще раз так подставитесь, сгною на работах у Хавы.
Секретарша, с погонами сержанта, повернулась ко мне:
— Здравствуйте. Вы по вызову?
— Здравствуйте. Лейтенант Томский.
— Он ждет, проходите.
— А, явился, сказал Дейч и махнул в сторону стула. — Садись. Знаешь, зачем я тебя вызвал?
— Наверное, наконец, прочитал мой доклад.
— Судя по нему, у тебя явная мания величия, выраженная в величине запросов. 2 ручных пулемета, станковый, миномет, гранатометы, мины, снайперские винтовки, пол вагона патронов, 3 рации, служебные собаки, два грузовика, бронетранспортер. И откуда я все это должен взять?
— Я прошу не то, что хочется, а что необходимо. Сейчас по всей Европе и на складах валяется масса трофейного оружия. Надо только собрать и эшелонами гнать к нам. А мы уж разберемся что пригодиться, а что нет.
— А цемент тебе на что? Линию Мажино строить?
— Всего парочку дотов. Эти башни, что в поселении в случае обстрела никуда не годятся. Поставить миномет и куча трупов. Укрытие надо.
Он заглянул в свои записи.
— Медик, снайпер, связист, подрывник, инструктор по рукопашному бою. Это понятно. Существуют курсы, можем на них отправить. А вот патрульный английский полицейский, это еще что такое?
— Пару недель назад на автобусной станции была драка. Мои сунулись разнимать и словили по мордам. Оружия применять нельзя, так нужен кто-то, кто научит с этой палкой обращаться, что полицейские ходят. Если по хребту дать, никому мало не будет.
— А ты не можешь?
— Я все больше саперной лопаткой научить могу, но это будут тяжкие телесные повреждения. Вам же не нужно ЧП с тюремным сроком? А так, дешево и сердито.
— Так, теперь пожелания к высокому начальству. Патрулирование в нынешнем виде хотя и обходится дешевле, не дает возможности перекрыть границу полностью. Требуется разделить на участки по 4 линейные заставы, одна тыловая, рота быстрого реагирования при тыловой. На заставе усиленный взвод — дополнительно тяжелый миномет и станковый пулемет. 4 отделения по 9 человек и командир отделения. Автомат у командира отделения, пулемет, у остальных винтовки. Участок на одну заставу 5-10 км в зависимости от местности. Колючая проволока с сигнализацией и постановка противопехотных мин. Транспорт для заставы. Телефонный провод вдоль всего участка для связи с заставой. Начальник каждого патруля имеет телефонную трубку для подключения в любом месте. Застава должна быть отделенной единицей и не зависеть от гражданских.
Дейч поднял голову от бумаги.
— Тебе не кажется что ты изобретаешь велосипед? Разговоры об этом идут давно, но пока шла война, все время задвигались на более позднее время. Есть проект создания отдельного рода войск — пограничников. Я покажу твои выкладки кое-кому. Кстати, как это ты умудрился столько написать и без ошибок?
— Командир должен использовать возможности подчиненных. Если она бегать по засадам не может физически, то мозги и грамотность имеется. Я на Юдифь спихнул всю документацию и матобеспечение. Она и сейчас что-то там с бумагами утрясает этажом ниже.
А насчет велосипеда, так сам сказал — осмотреться и доложить, что неправильно и что улучшить. Вот что увидел, то и написал. Нельзя людей посылать и даже не знать, что там, в патруле, происходит. Связь необходима. И очень важно отделить людей от кибуцного начальства. Им охрана не требуется, по тревоге могут поднять в три раза больше народу чем у меня. Вот и ездят на этих семнадцатилетних малолетках. То мешки таскать, то землю копать. Я тут съездил на соседние участки — в половине вообще ничего не делают, только баб трахают, а вторая половина отмечаются, отработают и домой. Начальство глаз не кажет. Есть 20 точек, где комбат ездит никто не знает. Границу никто не охраняет. Как так можно, не понимаю.
— Это ты на Штивельмана намекаешь?
— Нет, он как раз, в порядке. Если что надо, поможет и покажет. И поймать его можно легко, надо только знать домашний телефон. А я знаю.
— Уже хорошо. Ну и сколько у тебя отсев по физическим показателям?
— Шестерым надо найти другую работу. Трое на грани. Почти один из трех. Будут машины и рации, так хоть будет чем занять. Убрать я их не могу, но бесконечно использовать на работах в кибуце тоже. Они ж не дураки и пришли добровольцами, обижаются. Вообще, по-умному, конкурс надо устроить, при приеме. Чтоб сразу слабосильных отсеивать. И до армии давать начальное обучение, как в СССР было. Нормы сдавать «Готов к труду и обороне».