– Эй, старушка, не пора ли нам двигаться? – окликнул ее Ричард.
– Думаю, пора, – отозвалась Кэсс и зевнула. – По-моему, мы напраздновались всласть.
Она поднялась и, вернувшись на свое место, начала собирать вещи. Руфусу вдруг стало страшно при мысли, что Кэсс уйдет.
– Можно как-нибудь на днях зайти к вам? – спросил он, улыбаясь.
Кэсс посмотрела на него через стол.
– Пожалуйста, заходи, – приветливо ответила она. – И не тяни.
Ричард выбил трубку и, сунув ее в карман, оглянулся, ища взглядом официанта. Вивальдо разглядывал кого-то за спиной Руфуса, затем, видимо, признав, прямо-таки подпрыгнул на стуле.
– А ведь это Джейн, – произнес он тихим голосом. Тут и сама Джейн собственной персоной пожаловала к их столику. Ее короткие седеющие волосы были аккуратно причесаны, что несказанно всех удивило, так же как и хорошо сидевшее на ней темное платье. Ведь до сих пор только Вивальдо мог видеть ее без традиционных синих джинсов и свитера.
– Привет, – поздоровалась она, улыбнувшись своей широкой отчужденной улыбкой, и подсела к ним. – Тысячу лет вас не видела.
– Все рисуешь? – спросила Кэсс. – Или уже бросила?
– Пашу как вол, – объявила Джейн, озираясь и прилагая основательные усилия, чтобы не встретиться глазами с Вивальдо.
– Это тебе явно на пользу, – рассеянно сказала Кэсс, надевая пальто.
Джейн бросила взгляд на Руфуса, чувствовалось, что к ней понемногу возвращается самообладание.
– Как ты, Руфус?
– Лучше не бывает.
– Мы все здесь предаемся разгулу, – сказал Ричард, – а ты, похоже, рано ложишься спать как паинька, чтобы наутро проснуться красоткой.
– Просто потрясно выглядишь, – вырвалось у Вивальдо.
Тут Джейн первый раз взглянула на него.
– Правда? Я и чувствую себя неплохо. Стала меньше пить. – Джейн расхохоталась слишком громко и, почувствовав это, скромно потупилась. Ричард расплатился с официантом и теперь стоял, перекинув через руку куртку военного образца. – Вы что, все уходите?
– Нам пора, – ответила Кэсс. – Мы скучные, бездарные, старые семейные люди.
На прощанье Кэсс сказала Руфусу:
– Будь умницей и хорошенько отдохни. – И одарила его улыбкой. Он отдал бы все на свете, чтобы продлить ее улыбку, удержать это мгновение, но в ответ только небрежно кивнул, даже не улыбнувшись. Кэсс повернулась к Джейн и Вивальдо.
– Пока, ребятки. Скоро увидимся.
– Всенепременно, – отозвалась Джейн.
– Завтра же заскочу, – пообещал Вивальдо.
– Жду тебя, – сказал Ричард, – смотри, не обмани. Всего хорошего, Джейн.
– Пока.
– Пока.
Они ушли, остались только Джейн, Руфус и Вивальдо.
Пусть я в тюрьме, но почему так долго?..
Опустевшие стулья отделяли пропастью Руфуса от белого мужчины и белой женщины.
– Еще по одной? – предложил Вивальдо.
Прощайте…
– Плачу я, – заявила Джейн. – Я продала картину.
– Правда? За хорошие бабки?
– Довольно-таки. Когда мы виделись последний раз, работа над ней застопорилась, все валилось из рук и настроение было – хуже некуда.
– Это уж точно. Хуже некуда.
Пусть я в тюрьме…
– Что будешь пить, Руфус?
– Раз уж начал пить виски, мешать не буду.
Но почему так долго?..
– Прости, – сказала Джейн, – не знаю сама, почему бываю такой стервой.
– Много пьешь. Давай возьмем еще только по одной. А потом я тебя провожу.
Они метнули быстрые взгляды на Руфуса.
Прощайте…
– Пойду в туалет, – объявил Руфус. – Возьмите мне виски и минералку.
Он перешел из зала в гогочущий, ревущий бар. Постоял немного в дверях, разглядывая юношей и девушек, мужчин и женщин: влажные рты равномерно открывались и закрывались, лица – бледные, с проступившими на коже капельками пота, руки в последней надежде вцепились в бокал или бутылку, в рукав, в плечо, просто в воздух. То там, то здесь вспыхивали огоньки, казалось, они плывут на волнах густого дыма. Поминутно щелкала касса. В дверях топтался могучего сложения детина – следил за порядком, другой сновал по бару, убирая со столиков и расставляя стулья. Двое молодых людей, один в красной рубашке, похожий на испанца, другой в коричневой, по виду англичанин, стоя у музыкального автомата, толковали о Френке Синатре.
Руфус засмотрелся на миниатюрную блондинку в открытой полосатой блузке и юбке колоколом, стянутой на талии широким кожаным ремнем с блестящей медной пряжкой. Она была в туфлях на низком каблуке и черных гольфах. Глубокий вырез позволял ему частично видеть ее грудь, глаза его мысленно проследовали ниже, к полным соскам, гордо торчащим под блузкой, рука обняла тонкую талию, приласкала живот и медленно, осторожным движением раздвинула бедра. Девушка болтала с подружкой. Почувствовав взгляд Руфуса, она посмотрела в его сторону. Глаза их встретились. Он резко повернулся и направился в туалет.