Ожидал увидеть, что-то вроде стандартной партийной хари, с надменностью во взоре. Оказалась, симпатичная тетка, лет под сорок. Одета не лучше прочих. Правда, на столе стояла совсем не обычная пайка. Свежие овощи, курятина, бутылка. Ну, я не гордый. Если солдату наливают и угощают, значит, нужно есть и пить. Неизвестно, будет ли завтра. Полячка, так что беседа на иврито-русско-польском проходила без особых проблем. Мельком дала понять, что в курсе, кто я такой. Сначала спрашивала о войне, о Европе. Минут через пятнадцать подошла главному.
– Ты видел арабское село на той стороне?
– Конечно, сложно не заметить, что прямо напротив находится.
– У нас с тамошним мухтаром, ну старостой, договор. Мы их не трогаем, а они нас.
– А других трогают?
– Ничего такого нет. Поэтому не демонстрируй, какой ты весь из себя герой. Пасут своих овец и пусть пасут. Если случайно забредут на нашу сторону, не устраивай стрельбы.
– Ладно, пока они тихие, я тоже тихий. Но я тоже кое-что хочу.
– Что?
– С завтрашнего дня работает одно отделение, второе, в охране, с третьим я занимаюсь. Если есть необходимость помочь, всегда, пожалуйста, но не надо придумывать работу.
– Договорились.
Вышел на улицу, задумался. Странно, как-то легко проскочило. Ожидал скандала, десять дармовых работников отбил. Чего-то я серьезно не улавливаю в здешних раскладах… Надо с Изей поговорить.
С утра вручил Дову план работ. Оборудовать спортплощадку и полосу препятствий. Чтобы не было проблем с пониманием, нарисовал, а не написал. Ему явно стало нехорошо.
– Мы не успеем!
И я ему так ласково:
– Я проверю.
Отделение Рафи заставил взять все, что положено. От патронов до сухпайка, на двое суток. Килограмм двадцать на каждого. И мы пошли в хорошем темпе. Рафи действительно знал местность и умел ходить по горам. Тут не Карпаты, но то же местами круто будет. Он даже имел понятие, о том, что по гребню идти нельзя. Потом я узнал, что он вообще обошел весь Израиль. Пешком. И Анна с ним ходила, он были знакомы еще до армии. Оба были членами иерусалимского движения «Следопыты». В нем обучали навыкам полевой жизни и выживанию в горах и пустыне.
Зато, для остальных наш поход был на грани возможностей. Недокормленные и нетренированные они еле тащились и, под конец, если бы я бдительно не следил, точно бы что из имущества выбросили. Вернулись мы поздно вечером. Солдатики мои дружно попадали, а я, демонстрируя, какой весь из себя железный, резво помчался проверять выполнение работ. Как и ожидалось, там еще и треть не сделано было. Но явно трудились на совесть. Похвалил и потребовал соображений, что можно улучшить, и где взять материалы. Идеи, в основном, были "просить выше" и «слямзить». Мысль хорошая, но я уже поняло, что только не в кибуце. Тут свое добро очень хорошо знали. Скандал мне ни к чему. Для начала попробую попросить в бригаде.
Часов в десять вечера пришла Хава. Глаза горят огнем.
– Почему, ты снял часовых?
– С башни, потому что при обстреле – это братская могила для всех будет. Блиндаж строить нужно. Тем более что у вас договор. А те, что у ворот стояли, вон там, на холме окопчик вырыли. Так они видят дорогу издалека.
– Ты не имел права оставлять кибуц без охраны!
– Послушай, Хава, или вы договорились с мухтаром, и от них никакой пользы нет, или если опасно, они прекрасные мишени. А ворота – открывать солдат не требуется.
Жаловаться будет, сказал кто-то, когда она ушла. Я сделал вид, что не слышал.
Через день приехал с проверкой Изя. Посмотрел на тренировку и сказал:
– Ты продолжай в том же духе, но не лезь все-таки на рожон. И наблюдатель там не для стрельбы стоит, а чтобы арабы видели, мы бдим. Пользы, от него, конечно, нет.
Похоже, действительно настучала.
В общем, так и продолжалось. С шести утра до десяти вечера я поочередно гнал отделения в горы. У меня не было уставов и наставлений не то что на иврите, но вообще ни на каком языке. Поэтому учил тому, что знал. Организации засад, маскировке, окапыванию, как определять сектора обстрела, как ставить растяжку на тропе и устанавливать мину. Учил действовать группами. Одна атакующая, вторая пулемётчики и стрелки поддерживала первую огнём, и должна была пресекать контратаки, устраиваемые неприятелем. Очень нужна была информация о деревнях в нашей зоне. Какая численность банд, их вооружение, тактика действий. Пути передвижения, транспорте, связь с другими бандами. Если кто-то и знал, мне сообщить забыли.
Поэтому стал сажать наблюдателей и заставлял их фиксировать кто куда пошел и что вообще происходит. Нашелся среди моих ребят и переводчик. Абутбуль, откуда-то из Северной Африки. Он мне заодно читал и переводил арабские газеты. Любопытно было сравнивать, как одно и то же совсем по-разному освещалось. Там мы были злобными агрессорами, мешающими наладить мирную жизнь. Здесь – наоборот.