- Видимо, тебе нужно помочь, - негромко сказал он, поднимаясь с кресла и направляясь ко мне. Я бессильно опустила непослушные руки, и вскинула на него глаза, ожидая обещанной помощи. Едва приблизившись ко мне, он резко поднял руку, и в следующее мгновение я едва не упала: так сильно он меня ударил. От пощечины голова сильно дернулась, лицо запылало огнём. Внутри все сжалось.
- Все мои приказы ты будешь выполнять чётко и быстро, - тихо проговорил он, и отвернулся от меня. Он вернулся к столу, достав что - то из ящика под столом.
- Ко мне, - облокотившись на стол, он ждал меня. Я подошла, и теперь мне стало видно, ЧТО он достал. В его руках был ошейник. Правда, немного странной формы. Он привычным движением застегнул ошейник на моей шее. Сев назад в кресло, он положил перед собой брелок.
- Приступай, - повторил он.
Не желая повторения, я сбросила наконец блузку и юбку на пол: аккуратно сложить вещи у меня не хватило ни сил, ни желания. Оставшись в колготках и бельё, я вопросительно посмотрела на него, ожидая дальнейших указаний. В то же мгновение всё моё тело сковала лёгкая судорога: в мою шею как - будто вонзились миллионы игл. Я задохнулась от необычности ощущений, испуга и боли. И с ужасом посмотрела ему в глаза, не решаясь сделать и шага навстречу.
- «Раздеться» - это значит «снять с себя всё», - спокойно проговорил он, четко выделяя отдельные слова, - это - специальный ошейник для дрессировки собак. По моей просьбе его немного модифицировали. Он будет на тебе до тех пор, пока ты не научишься себя вести правильно.
Его рука вновь потянулась к брелку, заставив меня в мгновение ока сдернуть с себя всю оставшуюся одежду.
- Я не буду делать тебе послабления. И жалеть тебя я тоже не буду. У тебя был выбор, и ты его сделала. Все понятно? - чуть повысив голос на последней фразе, уточнил он.
- Да... - прошептала я. Новый удар шокера пронзил меня насквозь, я коротко простонала.
- Для тебя я - Господин Влад, и никак иначе, - произнес он, объясняя, за что я получила наказание.
- Да, Господин Влад, - чуть громче произнесла я, опуская глаза. Боже мой, как же я ненавидела себя сейчас! У меня дома остался муж, который любит меня, любит меня уже много долгих лет, все те годы, что мы вместе. Вместо того, чтобы любить его, быть сейчас рядом с ним в наш общий выходной день, я стою перед этим чужим мужчиной, для которого я - никто, и делаю все, что он прикажет, по первому его слову. Ненавидела, но понимала: именно это мне было нужно все эти годы. Я ощущала, как смазка уже течёт по ногам. ТЕЧЕТ, хотя не было по сути ни одного прикосновения ко мне. ТЕЧЕТ, хотя даже от самых страстных ласк моих мужчин я едва-едва намокала, и то в лучшие дни.
Он опустил руку под стол, и через мгновение дверь открылась. В комнату вошёл охранник, который встречал нас в гараже.
- Рома, подбери ей бельё. И приведешь в красную комнату, - переведя взгляд на меня, он произнес, - Иди за ним, и делай все, что он скажет.
Как была, абсолютно голая и в ошейнике, я пошла за Романом. Через пару закрытых дверей по коридору он открыл дверь в комнату, больше похожую на костюмерную большого театра: кроме разных интимных нарядов, белья и зеркал по кругу всей комнаты тут больше ничего не было.
Оглядев оценивающе меня, он с ловкостью фокусника достал красные чулки, кружевные трусики такого же красного цвета, на запястья рук и лодыжки он пристегнул кожаные широкие наручи и поножи.
- Одевайся, - он кинул мне в ноги чулки с трусиками, - Хозяин не любит ждать, - его взгляд не выражал вообще ничего. Как - то стало вдруг обидно: я столько времени провожу в спортзале и солярии, а он даже будто вообще не замечал ни меня, ни моего тела. С другой стороны, мысленно оправдывала его я, в этом доме он наверняка насмотрелся всякого, и такие, как я - это скорее всего обычное явление в этих стенах. Надев чулки и трусики, я глянула на себя в зеркало: белье было шикарное. Чулки сидели превосходно, даже широкая резинка не всегда дает такую идеальную посадку. Кружево трусиков своим прикосновением непривычно ласкало тело: обычно это все-таки довольно грубые ощущения.
Мы вышли из комнаты, и по другой лестнице спустились опять в подвал, где было всего четыре двери. Они были разных цветов. Первая дверь была красная, затем - чёрная, напротив чёрной - белая, и потом дверь цвета золота. Роман, открыв первую дверь, подтолкнул меня внутрь.
Едва я вошла в комнату, как у меня от открывшегося вида гулко застучала кровь в висках: стены от пола до потолка были выкрашены в кроваво - красный цвет. На одной из стен свисали цепи. В углу стоял стол, на котором были разложены странные предметы, о предназначении которых я не догадывалась.