- Умница, - сказал он, убирая бумагу в стол и доставая оттуда тонкий кожаный ошейник. Положив его на стол, он пристально посмотрел на меня:
- Раздевайся, - отрезал он.
Расстегнув молнию, я одним движением стянула с себя платье через голову, оставшись в одном белье и чулках.
- Оставь только чулки, - окинув меня взглядом, добавил он. Я послушно скинула белье.
- Подойди ко мне, - обойдя стол, я встала перед ним. Господин взял в руки ошейник, держа его перед собой. Я опустилась перед ним на колени и склоняя голову, подставляя ему свою шею.
- С этой минуты, - тихо проговорил он, - на любой нашей встрече, где бы она ни проходила, ты обязана быть в этом ошейнике, - я согласно кивнула. Взяв со стола стек, он больно ударил меня по набухшим от холода и возбуждения соскам. Вместе с грудью у меня полыхнуло все внутри, едва я услышала его резкий голос, внезапно повысившийся на несколько тонов:
- Мне не нужны кивки, или твое мычание. Ты будешь полностью отвечать на поставленный вопрос. Это понятно?
- Да, Господин Влад, - прошептала я.
Он встал из-за стола и, подойдя к скамейке, сел на нее сверху, словно на коня:
- Иди сюда, - позвал он. Поднявшись на ноги, я подошла и встала возле него.
Удар стеком по лобку выбил слезы из глаз:
- Пока я не разрешу иного - ты будешь передвигаться только на коленях в моем присутствии. Ты еще не саба, и даже не рабыня. Ты пока еще никто.
Не понимая, как надо реагировать на это, я просто кивнула. Сразу несколько ударов стеком в одно и то же место на лобке заставили меня взвизгнуть и отойти на шаг назад.
- Ты не можешь контролировать свои ноги? - с издёвкой произнес он, разглядывая мои набухшие, торчащие соски. Сжав руки за спиной в кулаки так сильно, что пальцы свело судорогой, я шагнула на место. Встав со скамьи, он отошел к стене и взял с одной из полок моток веревки. Я уже еле стояла на ногах: все плыло перед глазами, кровь словно закипала внутри меня, бурля во всем теле.
- Ложись на живот, - указал он рукой на скамейку. Я послушно легла на нее лицом вниз, свесив руки и ноги по бокам. Сначала он привязал мои руки к распорке, которая шла по низу лавки. Он наматывал веревкой виток за витком, пока руки полностью не лишились возможности двигаться. Обойдя меня, он сильным рывком дернул меня за ноги, чтобы руки максимально вытянулись. Ноги также были привязаны к той же распорке и обездвижены.
Удар стеком по ягодицам был неожиданным, от этого боль оказалась гораздо сильнее. Я задохнулась от боли, воздуха не хватало, из-за ошейника, плотно сдавившего горло, было сложно дышать. Удары сыпались один за другим, спина, ягодицы, бедра... С моих губ сорвался стон, постепенно переходящий в крик. В какой-то момент я не сдержалась, и закричала:
- Пожалуйста, не надо! Пожалуйста!! Прекратите, Господин!!! Я сделаю все, что Вы скажете! Пожалуйста!!! - но мои слова на него не действовали: он словно вовсе не слышал их.
Когда сил кричать уже не осталось, и я просто зарыдала в голос, удары внезапно прекратились. Мои плечи, ягодицы и бедра невыносимо горели. Когда он бил по ягодицам, я пыталась сжаться, сдвинуться от ударов, и лобок тогда упирался и терся об доску скамьи, теперь болело еще и там.
- Для первого раза достаточно, - произнес он, положив стек на скамейку перед моим лицом и отходя от меня. Я повернула голову немного в сторону, чтобы видеть Господина. Подойдя к столу, он взял небольшой тюбик с какой-то мазью. В душе заликовало: он сейчас смажет мою спину и ягодицы, и это хоть немного облегчит мои страдания!!!
Когда он отошел от стола, я перестала его видеть. Только слышала, как он подошел ко мне сзади. Я ощутила, как его пальцы скользнули у меня между ягодицами, оставив неприятно - холодный след там, потом пальцы спустились ниже, скользя по клитору и половым губам. Едва он убрал пальцы с клитора, как ощущение прохлады между ягодицами исчезло, сменилось зудящим жаром, и тут же заполыхала огнем вся промежность: создавалось ощущение, что этот крем, или жидкость, сжигает мою кожу.
- Отдохни немного, - произнес он, проведя рукой по моему бедру, и вышел из комнаты.
С каждой секундой действие крема становилось все сильнее. Я уже давно забыла о боли, которую ощущала на теле после порки. Все ощущения и всё внимание сосредоточились на промежности. Я стала извиваться на этой доске, пытаясь хотя бы потереться об нее, в тщетной попытке хоть как-то сбить возбуждение, поднимающееся во мне с каждой секундой и сводящее с ума. Я была сейчас готова отдаться любому мужчине, появившемуся в этой комнате.