– Не беспокойся – все будет хорошо. Езжайте.
– Игорь Святославович, на вас остаются все больные, и медбрат вам поможет. Среди них никто не находится в критическом состоянии. Я знаю, вы справитесь! Притом, Игорь Святославович, вы великолепный хирург! И вам я доверяю как самому себе.
– Александр, дорогой, ты сейчас даешь такие указания, как будто бы собираешься на край света. Я уже готова, ты готов?
– Да.
– Поехали?
– Поехали.
Прошло 5 часов…
Еще не успели наступить сумерки, как доктор с женой вернулись, но не одни...
– Марк, Марк, где вы? Будьте так любезны, принесите, пожалуйста, быстрей детскую кроватку! У нас большая радость – дочка заявила желание родиться прямо в Зимнем дворце, – раздался голос Александра Сергеевича.
Не буду описывать, как мы все дружно, кто был рядом и услышал эту новость, начали бегать, кто куда. Дом и вся территория дома была похожа на разворошённый улей. Такого хаоса и суеты не было даже тогда, когда родился младшенький Алексеюшка 4 года назад. Мы все, кто был там, были так рады за родителей девочки, что даже забыли о лежачих больных, которые еще у нас находились. Новость как птица влетела в их окна и дошла до них; те без разрешения кое-как выползли, лишь бы только поздравить родителей.
Поздно ночью я услышал разговор из детской, где лежала девочка. По голосам я понял, что в детской комнате находится Александр Сергеевич, Луна, Владимир Святославович, дедушка няня (мне так легче его называть, и, напоминаю, что так прозвали его дети), Игорь Святославович и отец Луны со своим братом. Их разговор был мне местами непонятен, и всё же я постараюсь его передать дословно.
– Вы себе представляете, – раздался голос Александра Сергеевича
– Не успели мы приехать в Зимний дворец, зайти в помещение, которое расположено на нижнем этаже справа, где нас уже ждали сотрудники, с каким-то важным вопросом к моей жене. (Как вы знаете моя жена – геолог, биолог и ботаник, ну и часто путают с археологом, историком и с кем только можно, всё-таки народ, отчасти, к сожалению, безграмотный, и поэтому многие заняли не свои места). Как моя мадам вдруг тихо, спокойным голосом сказала: «Прошу прощения, но я отвечу на все ваши вопросы через… (произошла такая маленькая пауза)… я думаю, минут через десять».
Всё это время она смотрит на меня: «Моему мужу придется сейчас принять роды». Я и все кто находился в комнате уставились на мою драгоценную с вопросом – что это значит? Она, совершенно не изменившись в лице (ни один мускул не дернулся за все это время), таким же спокойным голосом продолжала успокаивать нас. Создавалось такое впечатление, что рожаем мы, а не она. Зная свою жену, естественно, я стал готовиться к приему родов, но был очень удивлён тем, что она не чувствует боли, так как первые два раза, когда она рожала, проходили очень болезненно, как и у всех. Вы не поверите, приготовления заняли больше времени, чем сами роды. Я не буду описывать детали, но через 5 минут у меня на руках была дочка.
Около нашего помещения, где мы находились, собралось народу просто тьма! Весть о том, что моя жена рожает, быстро распространилась. Моя же драгоценная любимая жена, отдохнув всего полчаса на диванчике, как ни в чём ни бывало, спросила у сотрудницы, которая находилась вместе с нами: «Чем могу быть Вам полезна, товарищ? И на какой вопрос я должна Вам ответить?». Надо было видеть лицо этой дамы в тот момент. Она выглядела так, как будто проглотила слона, выпила бочку мёда и закусила потом лимоном; она дышала очень тяжело и не могла выдавить из себя хоть какую-либо фразу. Из ее уст раздавались одни непонятные звуки. Если честно, то в тот момент такие лица были почти у всех, кто стоял около нашей двери. Как и оказалось, тот вопрос, с которым обратились к моей жене, не входил в её степень компетентности. И всё же, я каждый раз поражаюсь её знаниям, она смогла ответить на этот вопрос.
Проведя в Зимнем 2 часа, уже на выходе, моя жена шепотом сказала мне на ушко: «Это был последний ребенок, который родился в Зимнем дворце, и у меня».
Всю дорогу мы молчали… Каждый думал о своем…
У меня в голове была только эта фраза: «Последний ребенок у меня». Я боялся спросить, что она под этим подразумевает? Не хотел сделать ей больно, не знал, что она чувствует. Но она как будто прочитала мои мысли и сказала: «Милый, эта девочка – последний наш с тобой ребенок, у нас больше не будет детей».