Я пожал плечами:
– Может, не знает как. А может, любит его.
– Любит?! Да он ведь та еще скотина! Если любовь всегда такая, то мне ее не надо, уж спасибо!
– Ты и впрямь думаешь, что во всех семьях так? – спросил я.
– Не знаю. Но на фиг тогда свадьбы и дети, если у всех так!
Я кивнул.
Иногда папа вставал из-за стола, не проронив ни слова. Вытирал рот салфеткой, задвигал стул на место и выходил из комнаты первым, пока остальные еще ели. Обычно это случалось, когда «Арсенал» проигрывал.
В такие дни мама оставалась за столом и молчала. Я делал вид, что ничего не заметил. Сэл каждый раз откидывался на спинку стула и кричал во всю глотку: «Всегда пожалуйста!» Но папа неизменно углублялся в дом, ни разу не обернувшись. Сэла для него в тот миг будто и не существовало.
– Почему ты ему позволяешь так с собой обращаться? – спрашивал Сэл маму, но та только пожимала плечами и тут же начинала смахивать в мусорное ведро остатки ужина с тарелок.
Как-то раз, когда мама ушла в супермаркет, а мы с Сэлом делали уроки за кухонным столом, в комнату вошел папа.
– Привет, ребята.
«Арсенал» как раз недавно выиграл.
– Что тебе надо? – спросил я.
– Ваша мама еще не вернулась?
– Пока нет, – сообщил Сэл. – Тебе помочь найти чайник?
Папа остановил взгляд на высокой груде грязной посуды со следами супа, оставшейся в раковине после ланча.
– Мама сказала, что все вымоет, когда придет, – быстро уточнил я, но папа засучил рукава, будто собирался шагнуть на ринг.
– Это ни к чему, – сказал он.
Мы с Сэлом переглянулись.
– Знаете, мальчики, когда я служил в армии, нас заставляли начищать сапоги до блеска – так, чтобы капитан видел в них свое отражение. И мою обувь так и норовили своровать, а все потому, что я содержал ее в образцовом состоянии, не то что у других.
Сэл заткнул уши.
– А знаете, в чем еще я не знал себе равных? – Он сделал выразительный жест в сторону раковины. – Я мог всего за шесть минут перемыть посуду, оставшуюся после завтрака целого взвода! На, держи. – Он открыл кран и протянул мне свои наручные часы. – По команде «старт» включай секундомер.
Он настроил температуру воды и выключил кран.
– Старт!
Мы никогда прежде не наблюдали отца за мытьем посуды. Обычно в уголке кухни виднелась мамина спина, в раковине мелькали ее руки в желтых перчатках, а кругом разливался аромат моющего средства. Теперь на этом месте стоял Пол Мендоса, наш папа, который не знал даже, где хранятся столовые приборы, – совсем другой человек.
– Стоп! – скомандовал он, расправившись с последней кастрюлей.
– Одна минута сорок три секунды!
Он поклонился.
– Это еще что: всего-то несколько тарелок да суповая кастрюля. А представьте, каково это, когда их целый эскадрон!
– Чудесно! – сказал Сэл и, соскользнув со стула, поспешил к выходу. – Давай ты теперь каждый день будешь мыть посуду, и чтобы без отговорок!
В двери щелкнул мамин ключ, и через пару мгновений она появилась на пороге, нагруженная тяжелыми сумками.
– Дорогая! Все в порядке? – уточнил папа, уступая ей дорогу. – Что-то ты долго.
– Очереди большие, – пояснила мама, сгружая сумки на кухонную стойку. – Я у касс, наверное, полчаса простояла. – Она устало прилегла на ворох пакетов и закрыла глаза.
– Я бы чаю с удовольствием выпил, – сказал папа.
– А? – Мама открыла глаза. – Да, конечно. Сейчас.
– Да не спеши, – сказал он ей и, достав из одной из сумок газету, направился к двери. – Я подожду, пока ты разберешь покупки.
Насвистывая что-то себе под нос, он зашагал по коридору.
Мы так и не поняли, отчего она не сумела себя отстоять. И почему Найджела и бороды хватило, чтобы сломить ее окончательно.
2003
Мы сидели в тенистом углу мемориального сада, целовались и обсуждали всякую ерунду. Солнце палило вовсю, а Анна любила жару, но я рассудил, что в тени будет безопаснее. Здесь проще уберечься от чужих глаз. В этот полуденный час в саду собралось немало народа. Встречались тут и стайки подростков, и пенсионеры на лавочках, и влюбленные, льнущие друг к дружке.
Но в нашем уголке никого больше не было. Нас окружали только пышные тропические растения, и стоило улечься на траву, взглянуть на листья пальм на фоне голубого неба, почувствовать спиной жар, идущий от земли, – и тут же казалось, что мы на каком-то далеком острове. А монотонный шум машин, доносящийся с шоссе неподалеку, – это баюкающий плеск прибрежных волн.
– Если бы ты мог отправиться в любую точку мира, куда бы поехал?
– В Италию, – не задумываясь ответил я.