Однако что-то до сих пор останавливало его. Отчасти это была постоянная опека Марлин ― она то и дело твердила Сириусу, что местью дело не решить и близких, к всеобщему сожалению, не вернуть. К тому же друзья и Орден напоминали ему, что эта трагедия может случиться в каждом доме, если перестать сопротивляться непрерывно набирающим обороты атакам Волдеморта и его союзников. Но кто из всех людей мог понять Сириуса? Ещё мальчиком он лишился семьи, затем отравили так любивших Блэка Дорею и Чарлуса Поттеров, заменивших ему родителей и давших ему пристанище. И после всего этого ― Джеймс! Мерлин, за что?! Да ещё и Лили! Как они могли? Сириус грезил убить Снейпа за то, что он отнял самое дорогое, что осталось у Бродяги, ― Джеймса. Родная кровь, родственная душа. Если бы знал Сириус, чем обернётся падение стены и чёртов эликсир, он бы дал умереть Поттеру, а после убил бы и себя. Ведь Сохатый не заслужил такого конца! Слишком много боли принёс ему этот злосчастный год. И теперь пережить всё это выпало на долю его лучшего друга.
Солидарных с Блэком относительно участи Снейпа в Ордене хватало с лихвой. К примеру, Аберфорт и Грюм не упускали ни единого шанса упомянуть, что среди них есть «убийца, от которого давно нужно было избавиться, а не ждать, пока он нас всех прикончит». Лишь глава Ордена, Эббигейл и Фэнвик не желали Снейпу смерти. Но были и те, кто не мог принять чью-либо сторону в конфликте: Эммелина Вэнс, Элфиас Дож, Эдгар Боунс. Всех, кто не разделял его взглядов на трагедию, Сириус автоматически начинал недолюбливать, несмотря на то, что эти люди не сделали ему ничего плохого. Иные даже поддерживали, чем могли. Ярость кипела внутри Бродяги, он уже не был зелёным школьником ― у него сложилось определённое понимание жизни, укоренилась злость, усилилась вспыльчивость. Марлин, пожелавшая вступить в ряды орденцев, порою не могла найти с ним общий язык. Складывалось впечатление, что Сириуса подменили, или же он просто выжил из ума. Понимая сложность обстановки и характер Блэка, никто к нему не лез и лишний раз даже не трогал и не звал на задания, о чём Бродяга и сам догадывался.
Казалось бы, что могло случиться такого, что могло бы ещё сильнее усугубить положение дел? Ответ на этот вопрос был прост: война продолжалась. Нет, не так. Война разрослась до поражающих масштабов.
Ремус Люпин
Прошёл месяц со дня трагедии.
Ремусу всё так же нелегко было думать о том, что на земле стало на два близких человека меньше. По настоянию Дамблдора тела Лили и Джеймса были переданы больнице Святого Мунго для изучения явления, повлёкшего за собой трагические последствия. Все были против, кроме Альбуса и Грюма. Орден считал такой поступок кощунственным. Что касалось семьи Лили, то в скорейшее время после случившегося был собран совет из самых опытных и самых влиятельных членов ордена, на котором решалась судьба известия о смерти младшей дочери Эвансов. К тому же на этом собрании голосовали за то, выставлять ли в случившемся виноватым Снейпа или нет. Всё-таки он был хорошо знаком семье Эвансов. К удивлению Ремуса, он был на него приглашён вместе с Алисой, как два близких друга Лили и два человека, кто лично знаком с семьей Эванс. Всё то время, когда Ремус сидел за столом и слушал, как ему казалось, бесконечные разговоры ни о чём, он крепко сжимал руку сидевшей рядом Алисы ― так они поддерживали друг друга. Было тяжело слышать фразы вроде «её больше нет», «виновен в гибели»… Ремус чувствовал, что тягости войны вплотную настигли всех, лишив малейших поводов для радости, семей, разума и способности чувствовать. Горько было осознавать, что день проживается за месяц, а месяц за два года. Когда наконец совет обратился к Ремусу, он разжал руку Алисы и собрал все душевные силы в кулак, стараясь выглядеть и говорить максимально спокойно.
― Ремус, мы знаем, что ты тесно общался с Лили. Ты знаешь её семью, ― обратился к Люпину Дамблдор.
― Да, отчасти знаю, ― сглотнув, ответил Лунатик. Его начало трясти, ибо он знал, каким будет вопрос.
― Родители Лили знали об опасности, которая ей угрожала?
Теплее.
― Я так не думаю, ― Ремус сделал тяжёлый, глубокий вдох, затем продолжил: ― Они считали, что она лишь ухаживает за пациентами, которые попадают в Мунго.
― Господа, ― взмахнул руками директор Хогвартса, ― я предлагаю не терять время и отправить человека для удаления воспоминаний.
― А не кажется ли тебе, Альбус, что ты слишком много на себя берёшь? ― едко спросил Аберфорт, нахмурив брови.
― О чём ты?
― Я вижу, это для тебя нормально ― не брать ответственности за убийство человека, ― процедил младший Дамблдор.
У Ремуса складывалось впечатление, что Аберфорт говорил не столько о случае с Лили, сколько о чём-то другом. Может, как раз из-за этого неизвестного инцидента Дамблдоры и враждуют между собой? Накал страстей между ними ощущали даже стены.
Тем временем Аберфорт продолжал:
― Они её семья: эти люди имеют право помнить её и знать о случившемся. В противном случае мы просто поступим как трусы.
Он бросил многозначительный взгляд на брата и отвернулся в другую сторону.
Альбус и бровью не повёл. Он устремил своё внимание на Люпина и задал следующий вопрос:
― Лили знала об Ордене и его деятельности?
Очень тепло.
― Да.
Только не говорите этого вслух, пожалуйста!
Казалось, сидевшие за столом волшебники слабо понимали, какое отношение имели эти вопросы к цели заседания. Тем не менее, вопросы продолжались.
― Она знала о том, что Джеймс был в числе орденцев?
Горячо.
― Разумеется, профессор.
Ремус видел краем глаза, как вытягивается лицо Алисы. Видимо, это была секретная информация.
― Но ведь она ничего мне не говорила, ― прошептала изумлённая Лонгботтом.
Лунатик просто пожал плечами.
― Тогда скажи нам, Ремус, ― взял слово Аберфорт, недобро поглядывая на своего брата, ― неужели Эванс не знала, что идёт охота на орденцев? Она не имела ни малейшего понятия, что уже продолжительное время за головой Поттера охотились самые ярые приспешники Волдеморта?
Бинго!
Парень не нашёл что ответить. Вопрос был таким простым и понятным со стороны. Но, вдаваясь глубже в суть сложившихся обстоятельств, вопрос становился всё более остро.
― Вам, наверное, хочется узнать, не была ли Лили в сговоре со Снейпом и не было ли всё это спланировано заранее?
Голос Ремуса несколько сел и начал срываться при тщетных попытках держать себя в руках.
Сидевшие за столом люди неотрывно смотрели на Люпина, ожидая ответа. Но меньше всего на свете Ремусу хотелось с ними говорить о таких вещах. О Лили. Да как они вообще посмели задать такой ужасный, отвратительный вопрос, подумать такое о Лили?! Негодование Лунатика вылилось в слова.
Вот оно.
― При всём уважении к вам, господа, думать такое о Лили отвратительно! ― юный волшебник встал из-за стола. Его распирало от злости, грудь тяжело вздымалась. ― Она была чуть ли не единственным человеком, кто всегда был честен и искренне помогал в трудную минуту! Когда-то она очень помогла мне, несмотря на обстоятельства… ― Ремус ладонью вытер внезапно выступивший пот с лица. ― Когда Сириус нашёл её и попросил взять под опеку Джеймса, которого целители сочли безнадёжным, она, зная всю опасность и риск, согласилась! Для неё было неприемлемым предательство, обман. Думать о Лили, будто бы она, используя талант Снейпа в зельеварении и старую вражду между последним и Джеймсом, устроила западню и сама выступила в роли смертницы ― в корне неверно! Снейп и Поттер уже давно не без помощи Лили помирились, и Снейп сам вызвался помочь Поттеру в приготовлении эликсира. Он не виноват. И Лили надеялась, что всё сложится иначе.
Немного пошатнувшись, Ремус упал на стул и заслонил лицо руками. Ему хотелось убежать, спрятаться от всех.
Зачем эти люди ковыряются в личной жизни убитых?..
― Ремус, ты молодец, ― Алиса сжала руку Люпина и попыталась улыбнуться.