Питер Петтигрю
Когда в палату вошёл Ремус, Питер улыбнулся. Казалось бы, они не виделись всего час, но увидеть друга было крайне необходимо: хотя бы с ним всё было в порядке. Люпин осторожно сел на кровать Пита и протянул другу бумажный стаканчик с чаем.
— Как ты себя чувствуешь?
Не привыкший быть в центре какого-либо внимания в мародёрском клане, Пит смущённо улыбнулся, но затем расправил плечи и ответил:
— Я в норме. Что тебе сказал врач?
— Что нужно обратиться в Аврорат по факту нападения, — пожал плечами Люпин и опустил голову. На его лице нарисовалась ухмылка. — Но делать я этого, конечно же, не буду.
Друзья рассмеялись. Да, попадать в переделки и жаловаться было не в духе Мародёров.
— Мне кажется, кто-то, кому мы насолили в Хогвартсе, просто решил нам отомстить, — добродушно высказался Ремус. — И не стоит разводить драму из случившегося.
— А тебя не тронули, потому что ты единственный из нас, кто всегда был моралистом? — брови Питера взмыли вверх, усмешка не сходила с его лица.
— Нет, — Лунатик тихо засмеялся, — просто до меня они не дотянулись.
Питер и Ремус расхохотались на всю палату. Через некоторое время в комнату вошла молодая темноволосая целительница, чтобы проверить самочувствие пациента. Завершив манипуляции, она перед уходом подмигнула парням, попросив смеяться потише.
— Интересно, как там Бродяга?
— Наверное, уже пришёл в себя. Ему крепко досталось.
Питер вдруг почувствовал холод за спиной. Нерешительно обернувшись, позади он ничего не обнаружил.
— Пит, что-то не так? — настороженно осведомился Люпин, заглядывая Хвосту за спину.
— Всё в порядке, просто показалось, — натянуто бодро отозвался Петтигрю, чем заслужил недоверчивый взгляд друга. — Может, рискнём пробраться к Бродяге?
Некоторое мгновение спустя двое друзей вышли из палаты и крадучись побрели по коридору в поисках нужной двери. Когда палата, в которой отдыхал Сириус, была найдена, Мародёры тихонечко проскользнули внутрь. К всеобщему удивлению, Сириус не спал, а раскладывал пасьянс прямо у себя на постели, да с таким непривычно задумчивым и отрешённым выражением лица, что поначалу Питер и Ремус решили — верно, из-за удара по голове с Блэком произошло что-то непоправимое. Усевшись на стулья, Хвост и Лунатик молчаливо наблюдали за действиями Бродяги.
— Что за пасьянс? — шутливо бросил Ремус, придвинув свой стул ближе к больничной койке. — Занятная игра.
— Это называется «пасьянс “Паук”», — усмехнулся Сириус, оторвав наконец взгляд от карт. — Помяните моё слово, лет через двадцать эта игра будет одной из самых популярных. Прогресс поменяет жизнь людей, а пасьянс будет жить вечно, даже когда туалеты станут интерактивными. Когда-то мы с Джеймсом научились раскладывать карты у одного дедули в Годриковой впадине. Тогда он и подарил нам эту колоду.
Упоминание о Джеймсе всё ещё доставляло немало боли всем присутствовавшим, поэтому Питер решил переменить тему.
— Как ты себя чувствуешь, Бродяга?
Насмешливо фыркнув, Сириус сгрёб в кучу карты и запихнул их в карман джинсов.
— Не скажу, что я в экстазе от заработанной шишки на затылке и от шума в ушах, но вполне сносно. Однако если я когда-нибудь узнаю и выловлю того придурка, который балуется игрой «ударь по голове», то вырву ему все зубы собственными руками.
О да, это было в духе Блэка.
— Ты лучше скажи, не болтал ли с тобой кто-нибудь снова, — Сириус развернулся всем корпусом к опешившему, побледневшему Питеру.
— Нет, вроде нет.
— Зато я кое-что нашёл, — сказал торжественно Лунатик и положил на тумбочку кусочек бумаги. — Эту записку мне подсунули как раз тогда, когда вас ударили.
— Значит, это не месть обиженных, — задумчиво проговорил Петтигрю. — Что в ней написано?
— «Хогсмид», — прочёл Блэк. — Мерлин бы побрал этих шутников.
— А вдруг это засада? — с опаской глядя на бумажку, спросил Питер. — Очень похоже на то, что недавно рассказывал Грюм.
— И вправду похоже, — кивнул Люпин. — Вам знаком почерк?
— Определённо нет, — заявил Бродяга, протягивая кусок бумаги Хвосту. — Я даже не могу сказать, мужской он или женский.
— Мне тоже не знаком, — подтвердил Пит и вернул записку владельцу. — Что нам теперь делать?
— Для начала выписываться, а затем делать вид, что ничего не случилось, — высказался Ремус и встал со стула. — Никто не должен знать ни о твоих снах, Пит, ни о том, что с вами двоими случилось. Даже Дамблдор.
***
— Не думаете ли вы, господа Мародёры, что надо бы наведаться в Хогсмид, пропустить по кружечке сливочного пива и поспрашивать народ о слухах? — нарочито небрежно высказал идею вслух Сириус, а затем нахмурил брови и потёр болевшую шишку на голове. — Сдаётся мне, бумажка эта появилась в кармане аккурат в то время, когда нас с Питом хорошенько огрели тупым предметом. Весьма странный выбор оружия, заметьте. Какой волшебник станет размахивать дубиной или топором, если есть волшебная палочка?
— Стало быть, это магл, — предположил Пит, зажмуривая глаза от слепящего солнца.
— Магл в Косой аллее? — недоумённо переспросил Ремус. — Если я верно тебя понял, Бродяга, ты хочешь сказать, что время, которое мы потратили в Мунго, было нужно преступнику, чтобы что-то сделать. И ты собираешься его поймать, приподнеся всех нас на блюдечке с голубой каёмочкой? Гениально!
— Есть идеи получше? — рявкнул Блэк, не сдержавшись. — Я не хочу получать по балде каждый раз, когда тебе будут приносить почту!
— Ты придурок, Сириус.
В преддверии полнолуния Лунатику было всё сложнее контролировать эмоции. Его могло задеть и вывести из себя любое неосторожное слово. Питера удивляло, что в такой неординарной ситуации, как нападение в магическом переулке, Люпин сумел держать себя в руках столь долго и эффективно. Но ярость Бродяги, спровоцированная недавней кончиной Джеймса и так и не залеченных ран от потерь, запускала внутри их пушистого друга механизм, который для всех мог обернуться катастрофой.
— Ребята, — Пит ловко встрял между нервничавшими друзьями, вытянув руки в стороны. — Разве вы не понимаете, что происходит?
Блэк гневно и громко засопел, Ремус же сжал губы и отвёл взгляд в сторону, сжимая кулаки.
— Нас и так с каждым разом становится всё меньше! Если вы будете сейчас на пустом месте ссориться, то нас всех похоронят вслед за ушедшими ребятами!
Напряжение хоть немного и спало, но всё равно ощущалось так, словно стоишь в сугробе по самое горло.
— Вы помните похороны Лили и Джеймса? — голос Питера дрогнул, а глаза заволокла пелена из проступивших слёз. — Они были слишком молоды, чтобы погибнуть! Если бы не чёртова война и не дурацкое упрямство Сохатого, они бы с Лили не расстались! Он не начал бы подставлять себя под заклинания при любом удобном случае и не очутился бы в инвалидном кресле!
— Ты этого не можешь знать наверняка, Пит, — понуро вклинился Сириус.
— Да, не знаю. Зато я в это верю. Они боролись до конца. И пусть их хоронили в закрытых гробах, пусть их больше с нами нет, но они живут в наших сердцах. И они точно не хотели бы, чтобы мы с вами так бездарно тратили свою жизнь — на ссоры и сожаления.
Ремус всхлипнул и кивнул. Блэк тёр лицо, скрывая слёзы.
— Давайте наконец узнаем, кто нас так облапошил, — улыбнулся Пит, сгрёб в охапку друзей и обнял их. — Тут действительно что-то нечисто. Я думаю, Сириус прав. Раз времени не написано, значит, нужно идти сейчас.
Сириус Блэк
— Лунатик, подожди. Ты уверен, что стоит отпускать Пита одного в эту дыру?
Сириус, морщась, нарочито театрально размахивал руками, выказывая всё своё негодование от происходившего. Люпин же и бровью не повёл. Друзья прятались за углом соседнего с «Тремя мётлами» дома и наблюдали за уверенно входившим внутрь заведения Питом, стараясь не засветиться.
— Во-первых, Бродяга, эта так называемая дыра была тебе роднее дома на протяжении всего обучения в Хогвартсе… — заговорил Ремус издевательски увещевательным ироничным тоном.
— Да эта помойка мне никогда не нравилась! — отрицал Сириус.