— Нет, — с ответом Петтигрю лицо Блэка помрачнело. — Но я всё так же слышу голос. Он зовёт меня.
— Он что-то конкретное сказал? — Бродяга скептично поджал губы и скрестил руки на груди.
— Раньше он не говорил. Только имя.
— А сейчас?
Питер нервно помялся, затем с виноватой улыбкой произнёс:
— Он зовёт меня в Хогвартс.
Сириус молниеносно приблизился вплотную к Питу, схватил его за плечи и вкрадчиво заговорил:
— Прежде всего, Хвост, ты должен быть уверен, что это тебе не приглючилось. Ты уверен?
Пит судорожно сглотнул, затем согласно кивнул.
— И как давно он тебя начал звать? Когда он тебя зовёт?
Хвост несколько стушевался, словно не решаясь дать ответ, но всё-таки взял себя в руки и произнёс:
— Сейчас. Голос прямо за моей спиной.
Внутри Блэка словно заискрила тысяча молний, всё бурлило, но в то же время этот голос, что слышал только Пит, настораживал его. Будучи человеком, с детства наслушавшимся историй о страшных неведомых существах, Сириус прекрасно понимал, что это нечто могло попросту использовать Питера в своих недобрых целях. Отпустив дрожавшего Питера и достав из кармана куртки волшебную палочку, Сириус направил её прямо за спину друга, произнося: «Гоменум ревелио». Однако никакого результата не было. Блэк многозначительным, вопросительным взглядом посмотрел на Петтигрю, тот положительно кивнул. Голос всё еще звал Питера, он был здесь. Но дезиллюминационные чары не работали. Значит, это был не человек. В тот момент, когда Сириус уже собирался применить новое заклинание, из хижины донесся вой. Это Лунатик начал своё превращение, крича от боли. Волк вырывался на свободу, и, осознавая не очень благоприятный расклад событий, двое Мародёров в спешке превратились в собаку и крысу. Питер пискнул:
— Голос пропал! Наверное, в таком обличии ему меня не достать!
Бродяга согласно гавкнул.
— Он говорил что-то ещё?
— Только три слова: Пит, Хогсмид, Замок.
— Это очень странно! Нужно будет рассказать Ремусу!
Несколько секунд спустя из секретного лаза в Гремучей иве вылез обернувшийся Лунатик. Он радостно поприветствовал друзей и принялся играть с Бродягой. Трое друзей уже направлялись в зимний Запретный лес, намереваясь как следует порезвиться, но Люпин почему-то замер, стал принюхиваться и прислушиваться. Сириус тоже почуял какой-то аромат, исходивший откуда-то справа. Внезапно Лунатик завыл и бросился во весь опор к Гремучей иве. Недолго думая, Бродяга схватил Хвоста за шкирку (раньше Хвост перемещался на спине Сохатого) и побежал вслед за ним. Приближаясь к дереву, Сириус осознал: это был человеческий запах. Дело могло принять ужасный оборот, если Мародёры не отвлекут Ремуса на себя, дав возможность нежданному гостю ретироваться. Но какого Мерлина этого недотёпу понесло сюда именно в полнолуние? Ответ очень удивил Сириуса. Набросившись на Лунатика и предварительно выпустив Хвоста, Бродяга бросился на обезумевшего от человеческого запаха оборотня, краем глаза заметив фигуру в тёмной мантии, прятавшуюся за стволом своенравного растения.
— Это Снейп! — пропищал Питер.
— Какого чёрта этот придурок сюда припёрся? Ему что, жить надоело?! — Сириус был вне себя от ярости. Без того не питая тёплых чувств к бывшему слизеринцу, он возненавидел его ещё больше. Тем не менее парень лихорадочно придумывал план спасения незваного гостя. Инициативу проявил Пит.
— Бродяга, отвлекай Лунатика, как только можешь, а я превращусь обратно в человека и велю этому идиоту спрятаться в Воющей хижине. Я запру его, а уж потом мы с ним поговорим.
Не найдя лучшей альтернативы, на свой страх и риск Сириус согласился и принялся заманивать Лунатика в лес, подальше от несвоевременно заявившегося Снейпа, да и собравшегося превращаться прямо под носом оборотня Петтигрю. Но сделать это было не так-то просто. Уже готовый вкусить добычу Люпин не желал играть и слушать Блэка, не собирался упускать возможность утолить свой голод. Как ни старался отвлечь его Бродяга, результатом была лишь ещё большая ярость оборотня и стремление напасть на Снейпа. Вервольф принялся атаковать своего друга безо всякой пощады, оставляя на его теле порезы. Пытаясь сопротивляться, волкодав бросился на оборотня и укусил его за глотку. Воспользовавшись моментом, Хвост живо превратился в человека на глазах у обескураженно хлопавшего глазами Северуса и потащил последнего, ухватив за локоть, в секретный лаз. Всё ещё потрясённый Снейп побежал вслед за Питером. Волк и то и дело норовил наброситься на них, и ему бы это удалость, если бы в этот момент бывший Пожиратель не скрылся в проходе, Питер не выскочил, на ходу превращаясь в крысу, и… прямо мимо Мародёров не пробежал олень. Лишившийся объекта нападения в образе Снейпа, Лунатик перестал кусать и увечить Бродягу и кинулся вслед за внезапно появившимся животным, поскакавшим в Запретный лес.
— Сириус, олень! — завопил Петтигрю, подбежав к поднявшейся с земли чёрной собаке.
— Чёртов Снейп! Ты его запер?
— Да.
— В следующий раз я непременно дам Лунатику его сожрать, — озлобленно прорычал Бродяга, подхватив крысу и побежав следом за Лунатиком.
Нагнать успокоившегося и заинтригованного новым зверем Люпина труда не составило. Однако побои, полученные в результате схватки с оборотнем, отдавали тупой болью при любом движении. Несмотря на это, Сириус молча бежал за другом, держа в зубах другого товарища, контролируя Лунатика.
— На секунду мне показалось, будто нас снова стало четверо, — грустно сказал Пит, забравшись на спину Бродяге. — Этот олень нас спас.
— Сохатый, — горько произнёс Блэк, — я тоже так подумал. Но мы оба знаем, что это неправда.
Пробежка по Запретному лесу за зверем-спасителем заметно разрядила обиженного неудачной охотой Ремуса, теперь он дружелюбно скулил и фыркал, мол, веселее, друзья! Но силы Сириуса были на исходе. Ему срочно нужно было передохнуть. Раны отнимали у него всяческое желание шевелиться, не говоря уже о том, чтобы носиться по всему лесу за оленем, которого он даже не знал. Сказав друзьям, что он больше не может бежать, Блэк остановился и заскулил. Словно услышав его, олень тоже затормозил и повернулся мордой к Мародёром. Люпин непонимающе сопел, прыгая вокруг прилёгшего отдохнуть Сириуса. Питер стал отвлекать оборотня, играя с ним в догонялки. Глядя на то, как Лунатик безуспешно пытался поймать прятавшегося в снегу Хвоста, Бродяга улыбнулся и печально гавкнул:
— Жаль, что Джеймса с нами нет.
Послышался звук цоканья копыт. Это олень привлекал к себе внимание, ударяя копытом об огромный камень. Будто снова поняв Сириуса, животное предлагало вервольфу поиграть и с ним, словно говоря: «Я здесь, Лунатик! Давай веселиться вместе». Люпин с радостью принял предложение оленя, и втроём животные принялись играть в салочки на одной из припорошённых снегом полянок Запретного леса. Спустя какое-то время Бродяга нашёл в себе силы подняться. На примятом снегу отчётливо виднелись красные пятна. Недолго думая, Сириус предусмотрительно засыпал их снегом и направился в сторону переводивших дух Мародёров и их нового друга. Олень стоял от него дальше всех, глядя в упор. Повинуясь какому-то животному инстинкту, Блэк решительно, прихрамывая, направился к рогатому существу с целью узнать о нём побольше. Анимаг подошёл к оленю, принюхиваясь. Затем он вытянул вперёд левую лапу, желая дотронуться до животного, и олень внезапно испарился. От изумления Питер пискнул, Бродяга гавкнул. Ремус, лишившись нового друга, грустно заскулил. Дело шло к рассвету.
— Что это опять за хрень, Пит? — в сердцах выкрикнул Сириус, осматриваясь по сторонам. Но оленя будто никогда и не было. — Он только что был здесь!
— Бродяга, нам пора уходить! Рассвет близко! — Петтигрю трясло от пережитого и увиденного за это ночь.
Чертыхнувшись про себя, Блэк снова подхватил Хвоста и, направляя Лунатика, двинулся в сторону Визжащей хижины. Преодолев немалое расстояние и едва успев к восходу солнца, Пит, вернув себе человеческое обличие, вызволил из заточения Снейпа, пока Сириус отвлекал их друга от вновь появившейся добычи в глуби лесной чащи, а затем помог Сириусу отлеветировать вновь превратившегося в обычного человека Ремуса. Снейп, к удивлению Блэка, не собирался от них бежать. Измотанные, местами глубоко поцарапанные Мародёры (кроме лежавшего на старой кровати Люпина) недобро смотрели на Северуса, выглядевшего совершенно жалким, не произнося ни слова. Наконец, решив прервать тишину, бывший слуга Того-кого-нельзя-называть заговорил первым.