— Что и всегда.
— Бродяга, доставай Карту.
— Больно он разошёлся на этот раз…
— А как он про Марлин узнал?
— Вынюхал, падло.
— Ну и что? Как будто тебя это трогает.
— Ни капли.
— Бродяга, я заметил у него в кармане пальто что-то белое. Я не особо видел, но мне показалось, что это письмо.
— К чему ты клонишь?
— Это была бумага, причем не обычная, а наша, на которой мы с тобой писали любовные послания Лили и Марлин.
— А как?..
— И мне интересно. Ты не заметил, что Марлин сегодня какая-то странная?
— Сохатый, рожай мысль.
— Он был у них в комнате. И подмешал ей сыворотку.
— По-моему, ты бредишь. Сказывается отсутствие Эванс.
— Сириус! Он напоил её сывороткой правды!
========== Часть 18 ==========
— Марлин, ты точно ничего не хочешь нам рассказать?
Четыре гриффиндорки сидели на своих кроватях.
Марлин упрямо молчала, глядя в одну точку. Мэри не выдержала звенящей тишины, всплеснула руками, поднялась с кровати и встала посреди комнаты.
— Девчонки, только обещайте, что эта тайна умрёт с вами, — вдруг подала голос Марлин.
Удивлённые подруги переглянулись и согласно закивали, ожидая услышать нечто устрашающее.
Лили Эванс
— Я лежала одна, вы все куда-то убежали, а мне вдруг захотелось почитать. Я достала книгу, уселась на подоконник и погрузилась в чтение. Послышался скрип. Я оглянулась, но никого не было. Подумала, что это сквозняк, вот только ни один дурак не будет открывать окна в декабре. Дальше стала читать — снова скрип. На этот раз более явный. Я почувствовала что-то неладное, спрыгнула с насиженного места. И, как оказалось, не зря. Я быстро достала из тумбочки волшебную палочку, снова осмотрелась. Никого. Абсолютная пустота. Я подумала, что начинаю бредить, как вдруг… мне послышался знакомый голос:
— Нет, Маккиннон, ты не бредишь, — голос Снейпа был до омерзения неприятным. Я сразу поняла, что ничем хорошим это не закончится.
Я поинтересовалась, не попутал ли он чего, ведь это просто неописуемое нахальство — припереться в гриффиндорскую девичью спальню! Потом мне пришла мысль, что он мог прийти к тебе, Лили, — рыжеволосая староста очень сильно удивилась, но продолжала слушать подругу, — а он, будто прочитав мои мысли, ответил: — Не угадала, Маккиннон. Я к тебе. Давно хотел поболтать.
— Вот это наглость вселенского масштаба! — воскликнула Алиса, заправляя прядь волос за ухо. — Надо же, поболтать! А сальные патлы для начала помыть он не хочет?
Марлин изобразила на лице подобие улыбки. Лили, не сводя с неё взгляда, осознала, что случилось что-то непоправимое. Но торопить с рассказом и без того потерянную подругу она не могла.
— Он беспардонно уселся на кровать Лили, осмотрел её и тумбочку. Поначалу он молчал и пялился куда-то в окно, но потом всё же соизволил объясниться:
— Блэк, — сколько ненависти в одном слове.
— Причём тут это? — спросила я. Он фыркнул, встал с кровати и подошёл ко мне. Я не успела опомниться, как он достал какой-то флакончик и насильно вылил его содержимое мне в рот. Это так мерзко! — Марлин совсем раскисла. Слёзы градом скатывались по её порозовевшим щекам, но при этом интонация её голоса оставалась прежней. — Он с помощью заклинаний связал меня и усадил на диван, а потом стал допрашивать…
— Вот подонок! — высказалась Мэри, подбежав к Маккиннон. Марлин разрыдалась в голос, и Алиса с Лили также поспешно кинулись к ней, чтобы обнять и успокоить.
— Что он узнал? — серьёзно и непреклонно спросила Лили, изучая лицо подруги. — Он напоил тебя сывороткой и узнал что-то?
Марлин кивнула.
— Я сопротивлялась, как могла, но не в силах была идти против сыворотки правды…
— Милая Марлин, тебя никто ни в чём не обвиняет, — заверила Мэри, вглядываясь в лицо рыдающей Маккиннон, — она пытается узнать, что он узнал от тебя.
Блондинка подняла заплаканные глаза на Эванс и кивнула.
— Он узнал про то, что Блэк ухаживает за мной.
— Ну, это ещё не беда, — отмахнулась Алиса.
— Смотря с какой стороны… — возразила Лили.
— Он узнал про Забини, но я мало что ему могла выболтать, ведь сама ничего не знаю толком. Также он интересовался тем, куда пропадает Ремус, есть ли девушка у Петтигрю и… — Марлин как-то виновато посмотрела на задумчивую Эванс, а после негромко добавила: — любишь ли ты Джеймса.
В комнате воцарилась тишина.
— И что ты ответила? — еле слышно, почти шёпотом спросила рыжеволосая девушка.
— Слава Богу, в этот момент действие сыворотки закончилось, и я ничего ему не сказала.
Девушки выдохнули.
— Спасибо, милая, — с облегчением и бесконечной теплотой шепнула Эванс, обнимая успокоившуюся Марлин.
Ответом стала понимающая улыбка.
— Знаете, что меня больше всего насторожило, — преобразилась Марлин и привела себя в полный порядок, — то, что он буркнул мне перед тем, как уйти.
— И что же он сказал? — скептично процедила Мэри. Казалось, она ненавидела Снейпа не меньше, чем Марлин.
— Что-то типа «Теперь ты, да и не только ты, на особом счету. И не думай, что просто так отмажешься».
Джеймс Поттер
Если бы не Сириус, Сохатый уже бы давно голыми руками четвертовал Нюнчика. Гнев и ярость бурлили в жилах, требуя отдать ему «долг», но Бродяга был категорически против. Прошла неделя, до каникул оставалось всего ничего, и совесть подмывала Джеймса сотворить очередную гадость и подпортить и без того несладкую жизнь Нюниусу.
— Джеймс, я бы не делал этого, — попытался воззвать к его разуму Лунатик, стоя с ним на мосту. — Ты же должен отдавать себе отчёт в том, что он владеет тёмными заклинаниями, что всё может пойти не так и в конечном счёте проиграешь ты, а не он.
Ремус был непреклонен. Как только Сохатый и Бродяга поведали животрепещущую историю своих похождений Лунатику и Хвосту, Ремус сразу же схватился за голову и произнёс до боли приевшуюся фразу: «Вы конченые психопаты». Причём сначала было как-то непонятно, почему виноват Снейп, а психопатами назвали их с Сириусом. Но теперь мотивы, которыми руководствовался Лунатик, характеризуя друзей такими нешуточными словами, становились всё очевиднее.
— Рем, я не прощу себе только одного — если Лили будет с ним. Вряд ли ей известны все его «геройства» и махинации. Да и незачем Лили всё это знать, ей и так нелегко.
— Понимаю, Сохатый. И именно поэтому стараюсь предостеречь тебя от твоих же глупостей.
Джеймс смотрел в синеющую даль. День близился к вечеру. Смеркалось.
В голове разум боролся с горячим сердцем. И тут до Джеймса дошло.
— Лунатик, а ведь любить значит переступить через себя, да?
Люпин был слегка ошарашен таким неожиданным и глубоко философским вопросом, но довольно скоро совладал с собой и вновь вернулся к диалогу.
— Может быть, Сохатый. Это очень сложно. Но одно я знаю точно: ты заслужил Лили, а она заслужила тебя. Ты столько сделал для неё, а она привила тебе очень важные черты, в которых ты нуждался. Вы будто созданы друг для друга.
— Только вот любит ли она меня так, как я её?
— Ох, Джеймс, на этот вопрос я не смогу дать тебе ответ. Тебе лучше узнать это у неё самой.
— Рем, я боюсь, что не сдержусь и врежу этому засаленному уроду.
— Сохатый, а на что тебе мы?
Друзья громко рассмеялись.
Лили Эванс
В свете последних событий девушка решила не рисковать. Случайные встречи с Северусом были сведены к нулю, общение с Мародёрами слегка омрачилось. Ни девушки, ни парни не желали делиться тем, что затрагивало интересы и тех, и других, а говорить о чём-то другом сейчас не слишком и хотелось. Лили списывала молчание Джеймса на стычку с Забини. И какой-то дохленький червяк сомнения поселился в мозгу: а может, всё дело в том, что она ему перестаёт нравиться?
Действительно, за прошедшие три дня он ни разу не подкатывал к Лили, особенно ею не любовался, в любви не признавался и даже компании не составлял. Складывалось впечатление, что Джеймсу стало на неё наплевать. А это был удар в самое сердце.