Сириус устало плюхнулся на свою кровать и тупо уставился в белый каменный потолок.
Чёрт… он прав. Он во многом прав.
— Бродяга… — Джеймс встал с кровати и подошёл к окну, рассматривая погоду за окном. — Спасибо.
Джеймс не видел лица друга, но чувствовал, как тот ухмыляется. И впервые за весь день Поттер усмехнулся.
— Знаешь, я, пожалуй, позже посвящу вас в свои душевные терзания, — о да. Джеймс чувствовал, как вернулся в родное мускулистое тело и душу после тяжкого, далёкого, изматывающего странствия. — Лучше скажи мне: что у вас с Марлин?
Блэк резко втянул воздух в лёгкие, Поттер повернулся к нему лицом, оперевшись плечом на подоконник.
— Ничего.
— В смысле? — Джеймс озадаченно почесал бровь и негодующе посмотрел на возлегающего в своих покоях Сириуса. Почему он молчал? В разгорячённой области сердца что-то неприятно поёжилось.
— Есть хочешь?
— Не увиливай от темы! — фыркнул насупившийся Поттер, взглянув на часы, стоявшие на его прикроватной тумбочке.
— Я страшно проголодался! — Сириус поднялся на ноги и с фальшивой бодростью и театральностью потащил Сохатого из комнаты.
Что ж, ещё расскажет.
Лили Эванс
Девушка ничком лежала на свободной больничной койке и думала. Жизнь, конечно, ставит преграды, чтобы их преодолевать и становиться сильнее, но уж слишком много их на этот раз — неужели жизнь безжалостно хочет раздавить её? Лили невольно поёжилась от собственных мыслей. Уже в течении десяти минут она разглядывала интерьер Больничного крыла: простой, но со вкусом. Эванс с первого курса мечтала работать в больнице Святого Мунго — носить лимонный халат, помогать больным, успокаивать их родственников, иметь гордое звание целителя. Интересно, а как выглядят там палаты? Неужели такие же светло-зелёные ситцевые шторы, занавешивающие окна, цветы на прикроватных белых деревянных тумбочках, каменные пол, стены и потолок? Ну… как говорится, поживём — увидим.
В крыло кто-то вошёл, и девушка живо поднялась на ноги и привела себя в надлежащий вид. Сегодня она помогала мадам Помфри в Больничном крыле. И вот первый посетитель. Лили уселась за стол целительницы Хогвартса и стала ждать, пока «гость» не подойдёт к ней. Через несколько секунд у стола, богато уставленного комнатными цветами, различными медицинскими справочниками, часами и журналами — что было в духе мадам Помфри — появилась фигура девушки. Она была заплаканной — лицо и веки здорово опухли, руки и ноги тряслись, а в глазах плескались боль и отчаяние, разбавленные слезами. Тёмные волосы сбились в колтуны, одежда была изрядно помятой. Первое впечатление, будто над ней издевались. А может, так оно и было?
Лили услужливо встала со стула, вышла из-за стола и всмотрелась в смутно знакомое лицо. Неужели?..
Ноги девушки онемели и словно пригвоздились к полу. По лицу Эванс пронеслись мириады чувств,а девушка лихорадочно пыталась сообразить, как себя вести. Личные амбиции и чувства — это одно, а долг и ответственность — совершенно другое.
— Чем могу помочь? — с трудом выдавила дежурившая гриффиндорка, изучая свои побелевшие пальцы, не желая встречаться взглядами с посетительницей. Уж больно плохо всё выходило. От стоявшей напротив неё девушки волнами шла паника, пропитывая плоть Эванс и погружая её в новый приступ нерешительности. Гостья всхлипнула и тихонько шмыгнула носом, но после всё же взяла себя в руки — что далось ей с заметным трудом, — и ответила на поставленный стандартный «больничный вопрос»:
— Мне угрожают… А мой отец, он… умер.
Лили широко раскрыла глаза и впилась взглядом в несчастную девушку, забыв о личных чувствах к ней. Личная боль отступила на второй, погружённый во мрак сознания план.
Бедняжка!
Рыжеволосой старосте стало искренне жаль посетительницу. Та всхлипнула, не в силах более подавлять истерику, и Лили, спешно вытащив из кармана джинсов, протянула ей свой платок, который гостья благодарно взяла.
— Меня ранили…
Давясь слезами, девушка прикрыла рукой кровоточащую рану, и Лили ахнула, зажав ладонями рот, и почувствовала, как бурный всплеск мурашек пробежал по спине, но, быстро опомнившись, подошла к ней вплотную и, придерживая под локоть, помогла дойти до ближайшей койки. Она приказала девушке раздеться, а сама пошла к столу за палочкой, после чего с помощью Вингардиум Левиоса закрыла кровать девушки зелёной ширмой. Немного помедлив, заламывая свои руки в страхе, Лили всё же относительно успокоилась, глубоко вдохнув воздух три раза, как её учила с детства мама, и бесшумно проникла за ширму. Несчастная раненая девушка уже разделась и легла на койку, ожидая прихода Лили. Эванс увидела глубокий порез на животе девушки, и жгучая боль прожгла её сердце.
И пусть я её не люблю, но кто мог так с ней поступить?
Девушка неожиданно вцепилась в ладонь Лили и слегка сжала её, слёзно умоляя:
— Помоги мне, пожалуйста… Я не желала делать тебе зла…
Ага, так я тебе и поверила!
— Анали, я помогу тебе в любом случае… Но я не верю твоим словам, — холодно, жёстко и решительно произнесла Лили. — Я просканирую твой порез, проверю, есть ли заражение. И тогда будет видно, что нужно делать дальше. А ты пока лежи и не двигайся.
— Лили, прошу, поверь мне… Я раскаиваюсь… Но меня… меня… — девушка смахнула слёзы, заволакивавшие её серые, сжатые болью глаза и никак не решалась договорить фразу. Но всё же сказала шёпотом, словно за этим последовало бы наказание, — шантажировали и заставили.
Лили передёрнуло.
Ничего себе поворот!
— Расскажи мне всё, как было, — потрясённо прошептала Эванс, схватив Бетс за холодную ладонь, во все глаза изучая её лицо: — Но только после того, как я сделаю то, что нужно.
Анали кивнула и запрокинула голову, пытаясь сдержать поток солёных, обжигавших кожу и глаза слёз. Лили прозондировала рану, но что-то серьёзно её насторожило. Очень вовремя вспомнилась цитата из учебника по колдомедицине для начинающих:
При зондировании кровоточащих участков кожи выделяется белая субстанция в виде облака, что означает о стерильности и неинфицированности. Синий цвет говорит об обратном — рану необходимо срочно обеззаразить и обработать.
*Примечание: Фиолетовое облако образуется при зондировании раны оборотней и перевёртышей.
Уф-ф!
— Что не так, Лили? — обеспокоенно приподнялась с хорошо заправленной койки Бетс в попытке понять ответ по лицу.
Эванс ошеломлённо моргала, не в силах произнести хоть слово. В горло девушки будто запихнули теннисный мяч, который никакими усилиями не вытащить. Наконец Лили почувствовала, что может говорить, и с ужасом в глазах пискнула:
— Ты оборотень!
========== Часть 26 ==========
Питер Петтигрю
— Ну вот, отлично, на меня наорал ненормальный Поттер, — Хвост неэстетично шмыгнул носом и снова погрузился в свои невесёлые мысли. Он шёл в гриффиндорскую гостиную, вдоволь нашатавшись по замку в гордом одиночестве, что не придавало его думам оптимистичности.
— А тут ещё и этот ненормальный Люпин. Надо же, припёрся в комнату в потрёпанных чувствах, а когда я спросил его про ужин, он просто наорал на меня! Тоже мне, тихоня! Я всегда знал, что он не такой белый и пушистый, каким предстаёт перед Поттером и Блэком! Но почему-то им на него не плевать, зато на меня… — Питер удручённо встряхнул плечами, пробубнив пароль Полной даме.
— Чем я хуже остальных? Почему они всегда срываются на меня? Чем я…
— Эй, Хвост, ты чего?
Петтигрю спешно оглянулся. Марлин, дружелюбно улыбаясь, стояла перед Питером и окидывала его оценивающим взглядом. Взвинченный Хвост на мгновение зажмурился и решительно зашагал прочь от объяснений своего настроения, от Маккиннон. Он не видел ошеломления на лице девушки, других непонимающих взглядов братьев и сестёр по факультету. Да, ему ведь было всё равно… Он был зол. Зол на всех: на Поттера с его закидонами, на Блэка с его вечными неприятностями и пофигизмом, помноженным на изысканность и манерность, на Люпина с его «пушистой задницей»… Но когда он был так обозлён и раздражён? Не сбавляя шага, Хвост на удивление легко преодолел ступеньки, ведущие в спальню мальчиков, и прошмыгнул в комнату Мародёров.