Также, дорогие мои, у меня возник вопрос, который срочно необходимо решить, и без вашей помощи тут никак. Для осуществления моей задумки я буду довольно детально описывать «постельные» и прочие сцены, а также сцены довольно немиролюбивого характера. Поэтому образовалась дилемма: ставить рейтинг «R» и писать так, как задумала, или оставить прежний рейтинг, но убирать некоторые детали. Пожалуйста, напишите в комментариях: менять рейтинг или не менять, и объясните, пожалуйста, почему вы так считаете (например, мне ещё нет 18, не хотелось бы видеть в этом фанфике насилие или секс и т.п.). Это очень важно. Заранее большое спасибо!
Джеймс Поттер
Он сам не понял, как всё случилось — что-то, что на мили выше его сил, притянуло его к ней. Лишь оторвавшись от мягких и тёплых, словно медовых губ Лили, он вдруг увидел, что многие смотрят на них. Блэк, заходясь лающим смехом, аплодировал и что-то лепетал удивлённой Марлин, высвободившейся из рук Гидеона Пруэтта. Ремус довольно улыбался, выписывая на каменном полу плавные движения вместе с Мэри. Питер неловко топтался в углу рядом с какой-то девушкой и то и дело поглядывал на Джеймса и Лили. Многие слизеринцы открыто и презрительно высказывались насчёт «зачётного», как сказал бы Бродяга, поцелуя. Хотя какая разница, что думают по этому поводу змеи подколодные? Главное, что думает об этом его девушка.
— Лили, а давай уйдём? — заговорщицки предложил довольный Поттер.
Разрумянившееся лицо Эванс выражало явное смущение. Она быстро окинула взором своих дивных, как считал сам парень, горящих изумрудных глаз Большой зал и согласно закивала. Джеймс взял её за руку и повёл за собой. Всюду танцевали пары, но было довольно много и тех, кто предпочитал оставаться в тени, болтал, стоя у стен, или просто не мог найти себе партнёра. И тут Джеймса осенило: ведь он никогда не знал, что такое быть нелюбимым!
С детства его обожали буквально все. Родители души не чаяли в своём «позднем» чаде, соседи — мальчишки и девчонки, так же, как и он, проживавшие в Годриковой впадине, — все, как один, хотели с ним дружить. В Хогвартсе уже с первого курса его многие стали уважать. Становясь старше, взрослее, он начал замечать на себе внимание девчонок, которые его чуть ли не боготворили. Обладая весьма недурной внешностью и популярностью, он легко мог очаровать буквально любую девушку. Преподаватели также видели в нём таланты и хорошие качества, хотя и не забывали наказывать за проделки. Но самое главное то, что за всем своим выпендрёжем, позёрством он не понимал чувств Лили. Она нравилась ему со второго курса, с того времени он стал следить за тем, кто с ней общается и кому она нравится. Помнится, на третьем курсе она дважды ходила в Хогсмид с пуффендуйцем Чарльзом Кьюэйтом, которому Поттер впоследствии чуть не сломал челюсть в тайном поединке за честь прекрасной юной девы; на четвёртом к ней пытался подкатывать какой-то когтевранец со смешным лицом, похожим на сковородку и украшенным многочисленными веснушками, но тут всё закончилось гораздо прозаичнее — он ляпнул при девушке что-то нехорошее про похождения Нюнчика и вскоре возымел её немилость. Лили постоянно общалась с носатым немытым слизеринцем, который оскорбил её прилюдно, обозвав самым гнусным словом для маглорождённых волшебников. На пятом и шестом курсах к ней уже почти никто не совался. И в этом была заслуга Джеймса. Обладая несравненным талантом, «силой» и авторитетом, он попросту распугал всех конкурентов, тем самым лишив Лили выбора. Он просто навязывал ей своё общество, о чём очень теперь сожалел. Девушка не испытывала к парню взаимных чувств и была, по сути, одинока — никто из парней не решался претендовать на территорию Джеймса Поттера. Для него было непостижимым: как это так получается, что Эванс не боготворит его, как многие другие? Но именно характер Лили и любовь к ней спустили Джеймса на землю. Лишившись больше половины своих дурных, как утверждал дальновидный Лунатик, качеств, он преобразился в совершенно другого, взрослого и разумного человека, при этом не потеряв ни йоты своей неповторимости и индивидуальности.
Выйдя из Большого зала, не разжимая ладони девушки, Джеймс повёл её на Астрономическую башню.
— Здесь очень красиво, — зачарованно сказала Лили, подойдя к перилам у небольшого балкончика, и принялась с нескрываемым интересом наблюдать, как бесшумно ложится на землю и замок предрождественский снег.
Поттер довольно улыбнулся и приблизился к ней, обвив руками её талию и прижав спиной к себе. Некоторое время они молчали и смотрели куда-то вдаль.
— Не хочу уходить, — честно призналась Лили и взяла своими холодными руками руки Джеймса, удобно устроившиеся на её талии.
— Я тоже не хочу. Мне нравится быть здесь с тобой, — так же открыто отозвался парень и вдохнул аромат её лёгких, сладковато-свежих духов. — Но ты замёрзла, у тебя ледяные руки, — сказал Поттер тоном, не терпящим возражений. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты слегла с температурой. Вот, надень, — он благородно снял с себя тёплый пиджак и водрузил его на плечи Эванс. Она повернулась к нему лицом, с улыбкой приложила ладонь к его горячей правой щеке и поцеловала левую.
Странное чувство отголоском пронеслось в душе. Пальцы будто онемели, а что-то внизу живота стало стягивать приятной истомой. Но это был всего лишь целомудренный, лёгкий поцелуй! А что же будет, если…
Лили повернулась к нему спиной, а Джеймс, не промедлив ни секунды, снова притянул её к себе и вновь обвил руками её талию. Но одно её непреднамеренное, случайное движение мышцами ягодиц задело горячую мужскую плоть Поттера. Тело будто раскалилось. Он был возбуждён. Внутри заиграло мужское «Я», «Я» настоящего самца. Разум кричал ему: «Возьми себя в руки! Укроти свои похотливые желания! Ты обещал ей!» Почувствовав, как напряглись мышцы парня, Лили высвободилась из его объятий и развернулась к нему лицом. Она была явно обеспокоена, даже обескуражена происходящим.
— Джеймс, прости, пожалуйста, я случайно… Мне очень неловко… — Эванс протянула руку, чтобы положить её на его плечо, но Поттер немного отстранился и сдавленно ответил, не смотря на девушку:
— Лили, прошу, не касайся меня, — он отошёл к стене и опёрся на неё руками, устремив взгляд в пол и переводя дух. — Я не хочу совершить ошибку и сделать тебе больно.
— Но ты бы не сделал, я верю, — она попыталась переубедить парня, но это было очень непросто.
— Лили, сделал. Сказать, что я сейчас чувствую? — он невесело усмехнулся и перевёл взгляд на рельефную стену. — Только потом ты меня знать не захочешь.
— Я бы не делала таких поспешных выводов, — без обиняков заявила Лили и немного приблизилась. Теперь она смогла видеть левую сторону его слегка раскрасневшегося лица.
Превозмогая себя, парень оторвался от стены и, распрямившись и повернувшись лицом к Эванс, посмотрел ей в глаза. В них он прочёл любопытство, сочувствие и какие-то намёки на упрямство.
— Не стоит. Это мужское. И это не то, что ты хочешь услышать, — хмуро объяснил Джеймс и оправил манжеты.
— Я хочу услышать именно то, что ты чувствуешь сейчас и о чём думаешь, — решительно произнесла Лили и подошла к нему чуть ближе. — Я хочу помочь тебе.
Джеймс набрал в грудь как можно больше воздуха, а затем с озадаченным выражением лица, надув щёки, выдохнул. Сжав кулаки и упорно игнорируя позывы бурлящей плоти, он сделал небольшой шаг вперёд и внимательно взглянул на лицо собеседницы. Она ждала ответа, вот только давать его он не спешил.
— Скажи, Джеймс, — негромко проговорила Эванс, не отрываясь от ставших тёмно-карими от желания глаз Поттера.
Он сглотнул и чётко, но негромко ответил:
— Я хочу тебя немедленно, здесь и сейчас. Ты очень сексуальная. Я бы раздел тебя и доставил нам обоим фантастическое, неземное удовольствие. Я мужчина, понимаешь? Но я, как могу, стараюсь не причинять тебе неудобств.
Глаза Лили округлились. Но понять что-либо конкретное по выражению её лица Джеймс так и не смог.