— Почему ты считаешь, что они убьют вас, если ты будешь использовать магию? — в свою очередь задал вопрос Сириус. И Марлин незамедлительно ответила:
— Это магловский город. Я не знаю ни одного волшебника, который бы жил здесь, среди маглов. И ты думаешь, что я буду мисс Беспалевность, если начну размахивать волшебной палочкой направо и налево? Ты наивно полагаешь, что слуги Сам-Знаешь-Кого здесь не ошиваются, считаешь, у них не найдётся способа выследить меня?
Глаза Марлин обжигали яростью. Сидя взаперти среди маглов, ей, помешанной на безопасности семьи, было не с кем поделиться переживаниями и мыслями. Но теперь появился тот, кому она могла сказать всё, что думает. И Сириус прекрасно это знал.
— Ты можешь пожить с нами, правда, Рег? — без обиняков, исполненный сосредоточенности заявил Сириус, переглянувшись с братом.
— Конечно, — поддержал младший Блэк. — Ты будешь под надежной охраной, в безопасности.
— А кто же будет защищать мою семью? — воскликнула Марлин, нисколько не польстившись на заманчивое предложение.
— А что с ними может случиться? — непонимающе возразил Бродяга, неотрывно глядя на девушку. — Они ведь маглы.
— В том-то и дело! Они маглы, — Маккиннон словно объясняла на пальцах малышу, где правая рука, а где левая. — И если я уйду от них, они станут вконец уязвимыми. Ты понимаешь это? Я не хочу их потерять!
— Почему ты думаешь только о худшем? — запротестовал Сириус. — С ними будет всё в порядке.
— Если я их не защищу, они обречены! Я не оставлю их! — закричала Марлин, пытаясь унять жгучие слёзы. Она с громким стуком опустила чашки на обеденный стол, затем швырнула на него чайные ложки.
— Я понимаю, ты их любишь, — признал обеспокоенный состоянием девушки Сириус, подойдя к ней, — но я никак не возьму в толк, чем ты можешь им помочь. Ты будешь одна, они убьют тебя мгновенно, а затем — их.
Марлин шумно выдохнула, вытерла слёзы тыльной стороной ладони и внимательно всмотрелась в лицо Сириуса.
— Да, ты прав, я люблю их. Но мы всегда жертвуем чем-то ради любимых и дорогих нам людей. Быть с ними — это моя жертва. Это ты понимаешь?
— Понимаю, — немедля признался Сириус и обнял Марлин за талию.
Её глаза были слегка красноватыми и припухшими от недавних слёз, но они смотрели на него ясно, серые глаза — в голубые. Миг — и они обнимали друг друга так, будто видятся в последний раз, вопреки всему.
Время летело быстро, чай в кружках, как и имбирное печенье, и конфеты улетучивались ещё быстрее. Беседа шла непрерывным потоком, периодически меняя направление. Нервы успокоились. Расслабленные и довольные волшебники говорили о знаменитой выходке Сириуса на Рождественском балу, как вдруг откуда-то послышался голос Сохатого.
— Бродяга, ты что, оглох?
Марлин и Регулус всполошились, оглядываясь по сторонам, но Поттера нигде не было. Сириус вальяжно прошлёпал в коридор, пошарил по карманам мантии и вернулся на кухню, держа в руках волшебное зеркало.
— Что это за штуковина? — удивилась Маккиннон, во все глаза уставившись на чудо-прибор.
— Это волшебное зеркало. При его помощи можно разговаривать с другим волшебником, при этом ещё и видеть его, — лениво пояснил Сириус, наслаждаясь реакцией девушки. — Мы купили их с Сохатым ещё на первом курсе в лавке приколов «Зонко». Видели бы вы выражение лица продавца, когда мы вчетвером ввалились в небольшой магазинчик поздно вечером и сказали, что хотели бы купить четыре таких зеркала. Но, к сожалению, они работали лишь попарно, а позволить себе такие смогли лишь я и Сохатый.
Марлин загадочно улыбнулась и подмигнула Регулусу.
— А теперь, леди и джентльмены, я с вашего позволения перекинусь словами с Сохатым. — Сириус обратился к зеркалу, буркнув что-то неразборчивое. — Сохатый, ты куда пропал?
— Ждал, когда ты свою ленивую задницу от дивана оторвёшь и поговоришь с лучшим другом, — усмехнулся Сохатый. Он сидел в своем любимом кресле у окна в своей комнате.
— Ну, как видишь, оторвал и говорю с тобой, — парировал Сириус. — Торчишь дома?
— Да. Предки не выпускают. Я подумал ночью из дома свалить тайком, — ответил заговорщицким тоном Поттер, но на следующих словах его тон изменился. Он источал волнение: — Хочу проведать Лили.
Бродяга слегка опешил и задумался. От усмешек и следа не осталось.
— Знаешь, я думаю, не стоит никуда ехать. Одному небезопасно, к тому же лишний раз расстроишь родителей. Они любят тебя и беспокоятся. Так что посиди дома — всего два дня осталось до отправления в Хогвартс. А с Лили всё хорошо, Марлин мне писала, что они созваниваются каждый день, — видя непонимающее выражение лица лучшего друга, Сириус добавил: — По телефону.
— А-а, дошло, — на Сохатого снизошло озарение. — А ты где? Не помню у тебя дома обоев с цветочками, — парировал Поттер, ухмыляясь. — Решил сменить имидж дома? Не забыл про балдахин на кровать, про розовую мыльницу?
— Уймись, Сохатый, у тебя больное воображение.
— И всё же где тебя черти носят?
И что ответить в такой ситуации другу?
В этот момент Регулус и Марлин словно по команде начали театрально выкрикивать:
— Наливай ещё огненного виски!
— Сириус, не шали с девицами!
— Ты мне ещё за тот раз не заплатил!
— Ты собираешься бить моего туза или нет?
— Я с Кабаном ещё не договорился насчёт кражи…
Вот засранцы!
— Бродяга, ты что, в борделе? — засмеялся Джеймс, пялясь на «кирпичное» выражение лица Бродяги.
— Поздоровайся, Сохатый, — Сириус повернул зеркало так, что Поттер мог видеть и Регулуса, и Марлин одновременно.
Ребята довольно помахали смеющемуся Поттеру руками.
— Ах, ты говнюк, Бродяга! Значит, как мне смотаться к девушке по-быстрому — так «дома сиди», а как тебе посиделки устраивать — так всё можно?
— Сохатый, остынь.
— Вот как мы запели…
— Слушай, ты с Цветочком виделся на Рождество, а я Марлин сто лет не видел. Сделай выводы.
— Веселитесь, голубки, — отреагировал Сохатый. — Рег, если уж совсем сопли-слюни пойдут, ты Бродяге ведро подставь, чтобы на пол не лилось.
Лили Эванс
— Я съезжаю от вас! — горланила вовсю Петунья, носясь стремглав по дому в поисках своих вещей, которых, будет не лишним сказать, было немало.
Миссис Эванс только всплёскивала руками и наблюдала за беготней старшей дочери. Говорить с Петуньей пробовали все. Все, кроме Лили.
— Лили, милая, попробуй её вразумить, — предложила ей Джоанна. — Может, у тебя получится.
— Не думаю, — покачала головой младшая дочь, — Петунья меня терпеть не может. А слушать и подавно не станет, — посмотрев на удручённую мать, Лили добавила: — Хорошо, попробую.
Миссис Эванс едва заметно улыбнулась и погладила дочь по плечу.
— Туни, ты где? — Лили поднялась на второй этаж в поисках старшей сестры. — Туни?
— Что тебе надо? — рявкнула Петунья, выйдя из своей комнаты. — Пришла поглазеть и извиниться?
— Извиниться за что? — непонимающе переспросила Лили, остановившись перед сестрой.
— За своё существование, например, — ехидно ответила худощавая блондинка.
Лили лишь фыркнула. Ей уже надоело препираться с безумной сестрой.
— Я пришла вовсе не потому, что я этого хочу, а потому что мама не хочет, чтобы ты уходила, — прямо отчеканила младшая Эванс.
— Можешь уходить с чистой совестью, — едко огрызнулась старшая сестра, бросив на Лили самый презрительный взгляд. — Скатертью дорога!
— И тебе того же, — безразлично отозвалась Лили.
— Вот и прекрасно, — Петунья смачно закрыла крышку чемодана, лежавшего на кровати, и с самодовольным, уничижительным взглядом повернулась лицом к младшей Эванс. — Мы с Верноном поженимся вскоре, мама знает, я ей говорила. Но ты присутствовать там, как и во всей моей жизни в целом, не будешь. А всё потому, что ты уродка!