Взаимоотношения с Лили были какими-то странными. Вместе на людях их давно уже не видели, но друзья знали, что они встречались. Пусть и не каждый день, пусть не каждый назначенный раз, но всё же встречались. Разговоры друг о друге сводились к минимуму, говорили о различной ерунде. У обоих на языках вертелись давно назревшие вопросы, которые ни один, ни вторая не решались задать. Лили усердно готовилась к ЖАБА, а Джеймс — к решающему матчу. Оба были напряжены до предела, и выяснять отношения не было сил. Безмолвным разговором было решено отодвинуть тему их взаимоотношений в дальний угол до неопределённого времени.
*****
Двадцать четвёртого мая состоялся матч Гриффиндор — Слизерин. Трибуны были забиты до отказа, пришли многие хаффлпаффцы и рейвенкловцы. Присутствовали также и все преподаватели. Разумеется, не только из любви к квиддичу. В этом году выпускалась самая знаменитая и богатая талантами параллель.
Мадам Трюк с благодарностью посмотрела на Джеймса. Она знала, он был фанатиком этого вида спорта. Для него квиддич был не просто игрой, а другой реальностью, в которой он чувствовал себя избранным. Она видела азарт в его глазах, его настрой и удивительную чуткость капитана и ловца. Он ответил ей тёплым взглядом и пожал руку. Это был его последний матч в Хогвартсе. И он должен выйти из него победителем.
Если зрители считали, что матч между Рейвенкло и Гриффиндором был очень жёстким, то тут они сразу поняли, что ошибались. Слизерин нисколько не уступал в подготовке львиному факультету, а вдобавок ещё и мухлевал без зазрения совести. Джеймс рассчитывал на новую технику, которую сам же и изобрёл, и на манёвренность игроков своей команды. Однако команда не спешила радовать капитана. Ему пришлось помогать охотникам в атаке и на ходу учить команду выворачиваться из захватов противника. Спустя какое-то время Джеймс попросту всё бросил и взлетел над полем. Окинув взглядом пришедших поглазеть на зрелище студентов, преподавателей и иных знакомых и незнакомых лиц, Джеймс упорно искал Лили. Мародёров он заметил сразу же. Крик Бродяги он слышал через весь стадион, а его размахивания львиным знаменем были видны даже на таком большом расстоянии. Лили среди трибун Гриффиндора он не видел, зато с удивлением отыскал её рыжую голову, затерявшуюся среди хаффлпаффцев, да не одну, а со Снейпом. Челюсти свело судорогой — настолько сильно Джеймс их сжал. Но тут же опомнился: он на матче. Тем более что он ничего не мог сейчас сделать. Зато мог поймать снитч, что пролетел у него прямо перед глазами. Собственно, он так и сделал.
Вечеринка в тот день выдалась отменной. Сначала пришла сама Макгонагалл, осыпала команду и факультет самыми лестными (в прямом смысле этого слова) эпитетами, даже выпила кружечку сливочного пива вместе с собравшейся толпой. Вскоре она ушла, перед этим наказав не разнести башню по камушкам, не скрывая довольной улыбки. Несмотря на то, что первый экзамен по чарам должен был быть на следующий день, никто не торопился лечь спать. Мародёры буянили налево и направо, только успевая получать тумаки и замечания от Ремуса. Но вскоре сдался и он — всё равно при таком шуме было не уснуть. Марлин без зазрения совести целовалась с Сириусом, устроившись на диване, на зависть Гидеону, который мялся в углу, не зная, куда себя деть. Алиса с Фрэнком и Ремус громко хохотали над какой-то историей Лонгботтома. Лили к сливочному пиву даже не притронулась, что уж там говорить о жарких поцелуях… Это заметно озадачило Джеймса.
— Лил, — обратился к ней Поттер, потягивая пиво из до краёв наполненной кружки, — ты чего? Даже за победу не выпила…
Эванс посмотрела на него как на полоумного.
— Вообще-то, смею напомнить, у нас завтра экзамен, — парировала девушка, повернувшись лицом к Поттеру. Он попытался её обнять, но та ловко вывернулась.
— Чего ты такая взвинченная? — без обиняков спросил Джеймс, приложившись к новому стакану. — Праздник ведь…
— Какой? — с вызовом ответила девушка. — Вот когда сдадим экзамены, выпустимся из Хогварста и поступим туда, куда хотели, вот тогда и будем отмечать.
— По-твоему, победа над Слизерином 200:80 — это фигня, и то, что кубок наш, — тоже? — предыдущая реплика Лили его изрядно задела.
— Давай не будем портить друг другу настроение в этот вечер, — она поднялась с ковра на ноги. — Спокойной ночи.
Она упорхнула, а Джеймс залпом осушил стакан и разбил его об пол. Никто этого даже не заметил.
*****
Пятикурсники метали громы и молнии. На обед они являлись группами, практически не разговаривали, а только и делали, что утыкались носами в книги. Младшие курсы обходили пятый курс стороной, упаси Господь кого-то потревожить. Что уж было говорить о семикурсниках. После первого экзамена чар, на котором завалили половину выпускников, в том числе и Питера, выпускники выглядели потрёпанными. Но, к удивлению выпускного курса, остальные экзамены были сданы относительно легко. Джеймс и Сириус, которые никогда особенно не страдали манией учёбы, бродили по замку, общались с привидениями, пугали по ночам Филча, стараясь запомнить Хогвартс, ибо после выпускного бала «Хогвартс-экспресс» увезёт их в Лондон навсегда и никогда не привезёт обратно. Было в этом печальном факте что-то отрадное, надежда на новое приключение, к примеру, но и неправильное. Как-то непривычно было думать, что назад в ставший родным замок они никогда уже не вернутся, не войдут в классы, не сядут за парты. Не будут подтрунивать над слизеринцами, шутить с учителями, бесить завхоза и ходить оправдываться перед директором. И не пригодится им больше Карта Мародёров, которую они создавали с таким старанием и вдохновением, что становилось даже обидно. Не будут получать почту по утрам в Большом зале, общаться с однокурсниками, находясь с ними за одним большим дубовым столом, есть вкусную стряпню школьных домовиков. Огромная часть жизни вскоре станет прошлым, детством, в которое, по преданию, нет возврата.
*****
И вот экзамены сданы. Плохо ли, хорошо ли — сданы, это главное.
Стоит ли говорить, что значил этот момент для выпускников?
— Пит, помоги мне, пожалуйста, расправить воротник пиджака, — любезно попросил Ремус, стоя перед зеркалом.
Уже одетый и причёсанный Пит подошёл к Лунатику и стал помогать разобраться с новым костюмом.
Сириус и Джеймс сидели в пустой гостиной Гриффиндора. Хотя был уже вечер, никто в тот день не устраивал тусовок, никто не спорил и не смеялся. В Хогвартсе остался лишь седьмой курс, и этот день был чрезвычайно важен для них.
— Скажи, Сириус, — задумчиво начал говорить Сохатый после двадцатиминутного молчания, — о чём ты жалеешь?
— Ни о чём, Джим, — Блэк закинул одну ногу на другую. — Ты жалеешь о чём-то?
— Нет, не жалею, но думаю, стоит ли делать то, что задумал.
Сириус закинул руку на плечо Поттеру.
— Что бы ты ни решил, мы всегда с тобой. Но если ты в чём-то сомневаешься, то взвесь все «за» и «против». Может, тогда ситуация и прояснится.
— Спасибо. — Джеймс окинул Бродягу взглядом, и тот поспешно убрал руку, зайдясь беззвучным лающим смехом. — А ты что решил?
— Ну, скажем так, мои планы кардинально не меняются. Разве что мы с Мар решили, что после поступления будем жить вместе.
— А её родители? — удивлённо спросил Джеймс.
— Именно на это и нужно около полутора месяца, — усмехнулся Сириус, а Сохатый расплылся в понимающей улыбке.
Большой зал был украшен цветами и лентами, волшебный потолок отображал кристально чистое звёздное ночное небо. В помещении царила радость. Преподаватели веселились наравне со своими теперь уже бывшими учениками. Церемонию вручения почётных свитков и обычных аттестационных свитков Хвост, Бродяга и Сохатый благополучно проспали, просыпаясь лишь от бодрящих толчков Лунатика, говорившего о том, что пора идти и забирать свой диплом. Сам Ремус, как и Лили, получил свиток особого образца и был чрезвычайно горд собой. После этой жутко нудной церемонии наступала другая часть — шведский стол и танцы. Сириус сразу же потащил Марлин к закускам и сливочному пиву, глядя на еду голодными глазами. Маккиннон не переставала смеяться над голодным, жевавшим всё подряд Бродягой и напоминать, чтобы тот не испортил свои парадные чёрные брюки и оранжевую рубашку. Сама же Марлин была одета в короткое трикотажное малиновое коктейльное платье длиной до середины колена, без бретелей, завершив свой образ чёрными босоножками на высоком каблуке, и волосами, забранными в высокий идеальный хвост, закреплённый чёрной лентой-бантом. Алису в пышном красном платье после церемонии не было видно, как и Фрэнка. Питер с Ремусом, одетые по последнему писку волшебной моды, беседовали с Макгонагалл, которой, по видимому, разговор пришёлся по душе — она даже не прятала улыбку.