Виктор, коренастый парень в кожаной куртке и кепке, выдохнул колечко дыма и, затоптав каблуком сигарету, согласно кивнул.
— Ну что ж, отлично. — Вадим бросил взгляд на часы. — Значит, можем возвращаться. Нам еще с вами, Вячеслав Михайлович, предстоит определиться с окончательным вариантом проекта. Сколько времени, по-вашему, понадобится для завершения работ?
— С подводом коммуникаций и внутренней отделкой месяца три-четыре. Скажем, четыре, чтобы наверняка. Так что на август можете планировать новоселье.
Они направились к машине. Сева предупредительно распахнул дверцы.
— Стойте! Подождите!
Все как по команде обернулись на невесть откуда раздавшийся голос. От дома к ним бежала девушка, поминутно спотыкаясь и оскальзываясь на влажной земле.
Она остановилась перед ними, нерешительно переводя взгляд с одного на другого. Ни мешковатая куртка, ни высокие, сплошь облепленные грязью резиновые сапоги с заправленными внутрь джинсами не могли скрыть изящных линий ее молодого тела. Пышные, собранные высоко на затылке каштановые волосы растрепались от быстрого бега и теперь окружали ее лицо золотистым ореолом. Она напоминала олененка, стремительно выскочившего из леса и застывшего при виде незнакомых двуногих существ.
— Вы… Вы хотите все здесь сломать? — спросила она, тяжело переводя дух. Ноздри ее тонкого, с легкой горбинкой, носа трепетали. Свой неожиданный вопрос она обратила к Вячеславу Михайловичу, решив, видимо, что он здесь главный.
— Не понимаю, почему вас это беспокоит, моя милая, — покровительственно проговорил он. — В любом случае вопрос не ко мне. Вадим Петрович теперь здесь хозяин. Его и спрашивайте.
Она стремительно повернулась к Вадиму и повторила свой вопрос одними глазами. Глаза у нее были красивые, лучистые и очень взволнованные. Занятная девчушка.
Вадим согласно склонил голову.
— Хочу построить здесь большой дом.
— Но… Но для этого… — Она растерянно развела руками. — Для этого нужно сломать старый.
— Совершенно верно.
— Вы не можете этого сделать. Это… — Девушка запнулась. — Это — историческая ценность.
— Мне ничего об этом не сообщили при продаже, — заметил Вадим.
— Да что они понимают! Здесь с середины восемнадцатого века было имение потомков воеводы Богдана Апрелева. Наполеон в этом доме останавливался на пути в Москву. Тогда дом устоял, а теперь погибнет от вашей руки. Геростратова слава!
Вадим с удивлением посмотрел на нее. Необычный лексикон для сельской жительницы.
— Вы, я вижу, хорошо знакомы с историей здешних мест. Чем вы занимаетесь?
— Я библиотекарь. И еще учительствую в начальных классах.
— А зовут вас как?
— Маша Антонова. Мария Павловна, — поспешно поправилась она.
— И вы, Мария Павловна, настаиваете, чтобы я ничего здесь не трогал?
— Настаивать я не имею права. Я могу только просить. Она сказала это с таким достоинством, что Вадим с невольным уважением посмотрел на нее.
— И как вы это себе представляете?
— Вы могли бы отреставрировать его. Воссоздать в первозданном виде. Это же проще, чем ломать и потом строить заново.
— Вы же ровным счетом ничего в этом не понимаете, моя милая, — вмешался Вячеслав Михайлович.
— Меня зовут Мария Павловна.
— Да, конечно, — поморщился он. — В любом случае вы в этом не разбираетесь. Восстановительные работы очень трудоемки. Кроме того, мы не знаем, как выглядел этот дом… хм… в лучшие времена.
— Я могу найти для вас рисунки.
— Это вряд ли что-либо изменит. Проект уже готов и…
— А это, пожалуй, интересная мысль, — перебил его Вадим. — Когда вы сможете достать рисунки?
— Вадим Петрович!
Но он проигнорировал негодующий возглас архитектора.
— Так когда?
— Хоть завтра. Я живу в Апрелеве. Отсюда десять минут на машине.
— Знаю, знаю. Я там бывал, и не раз. Завтра, часа в два, к вам подъедет мой человек. Вам это удобно?
— Вполне. Я живу на улице Пушкина, 15.
— Значит, договорились. Не скрою, вы заинтересовали меня. В связи с этим у меня к вам будет просьба.
— Я слушаю.
— Не могли бы вы собрать для меня побольше информации об этом имении? Я, естественно, заплачу.
— В этом нет необходимости. Я буду рада сделать это для вас.
— Мы еще вернемся к этому вопросу. Вас подвезти?
— Нет, спасибо. У меня свой транспорт. — Она весело тряхнула головой и пояснила: — Велосипед. Остался там, на дороге.
— Ну, как хотите. До свидания.
— До свидания.
Маша стояла и смотрела, как машина, буксуя в грязи, с трудом выруливает на дорогу. Как славно все получилось, даже не верится. А этот Вадим Петрович ничего, совсем не такой напыщенный индюк, как она думала. Не то что этот второй. «Моя милая». Разговаривал с ней как с горничной. Хорошо, что не он здесь хозяин.
— Вадим Петрович, вы же не серьезно? — говорил тем временем Вячеслав Михайлович, вальяжно откинувшись на сиденье.
— Вполне серьезно.
— Но почему мы должны слушать какую-то деревенскую дурочку?
— Потому что она права.
Всполохи. Багровые всполохи перед глазами. Он зажмурился. Это демоны снова одолевают его. Ничего, он хорошо изучил все их уловки. Его так просто не возьмешь.
Все зло мира ополчилось против него. Оно принимает самые разные обличья, опутывает по рукам и ногам, пытается сбить с толку. Похитило у него его светлого жавороночка и норовит замести следы. Водит по кругу, как леший в лесу.
Подослали к нему эту дьяволицу со станции. Прикинулась агнцем Божьим, а сама косит на него карим глазом. Весело так. Не подозревала, что он сердцем видит.
— Ты чево, парень, грустный такой? Пойдем, приласкаю тебя, все и забудется.
И ручкой своей тоненькой его за руку взяла. Он и вправду чуть не забыл обо всем, когда она обхватила его своими горячими ногами. Стонала, извивалась под ним, змея подколодная. Он тогда не скоро опомнился.
Ничего она ему не сказала, хотя он видел — знает, все знает. Так он и не узнал, где прячут от него его лапушку, даже когда стиснул пальцами ее горло. Только захрипела, глаза закатила, дернулась пару раз и обмякла. А он все спрашивал, спрашивал, сжимал пальцы и спрашивал.
Тишина. Багровые всполохи перед глазами.
Маша толкнула калитку и вошла. В глубине участка за стройными рядами грядок блекло зеленел потрескавшейся краской маленький деревянный домик с верандой. Под ногами закрутилась, завиляла хвостиком маленькая мохнатая собачка.
— Привет, Ганнибал! — Маша нагнулась и потрепала песика по белому шелковистому уху. — Веди к хозяину.
Ганнибал дружелюбно мигнул черными блестящими пуговками глаз и неторопливо затрусил к дому.
На крыльце показалась крошечная женщина в фартучке и с полотенцем в руках. Круглое лицо в уютных морщинках, пучок седых волос на затылке, полная фигура. Она вся состояла из окружностей. Ни одного острого угла.
— Софья Николаевна, это я, Маша.
— А я-то думаю, кто это к нам пришел? — близоруко щурясь, проговорила Софья Николаевна. — Опять очки засунула куда-то. Заходи, Маша. У нас как раз самовар подоспел.
— Самова-а-ар? По какому случаю такая экзотика?
— Мой с утра затеял ступеньку чинить. Я с нее уже несколько раз падала. В последний раз чуть ногу не сломала. Целую доску извел. Не знаю, выйдет ли ступенька, но щепочки получились очень милые. Не пропадать же им. — Софья Николаевна улыбнулась. Это у нее вышло очень симпатично, озорно и лукаво, как всегда, когда она рассказывала о подвигах своего мужа. — Петя! — позвала она. — Иди скорей. У нас гости.
Из-за дома показался высокий поджарый мужчина со стриженными ежиком седыми волосами. В одной руке он нес пилу, в другой — обрезок доски. Его крупное волевое лицо раскраснелось, челюсть воинственно выехала вперед. Он составлял немыслимый контраст со своей женой, которая, лишь поднявшись на цыпочки, доставала ему до подмышки.
— А-а, Маша. Ты очень кстати. Сейчас Сонечка будет потчевать нас чаем из самовара и ватрушками собственного изготовления.
— Да я ненадолго.
— И не вздумай отказываться. Сейчас только прикину. — Он опустился на колени и принялся прилаживать доску. — Моя третья попытка. Если и эта мимо, пойду на поклон к Степану.