Минуту спустя я вышел из подземелья и, в последний раз окинув взглядом площадь, минареты, луну, купола и Стену Плача, собрался идти прочь, как кто-то бросился ко мне с диким возгласом:
— Это вы!
Дорогу мне пересек высокий молодой человек с редкой бороденкой, который с ходу чуть не заключил меня в объятия. Он еле переводил дух — то ли от возбуждения, то ли оттого, что несся за мною со всех ног, я точно сказать не мог. И к тому же он заливался от хохота, смеясь ликующим, эйфорическим смехом. За всю свою жизнь я еще не встречал человека, который был бы так рад встрече со мной.
— Неужели в самом деле это вы! Здесь! Вот здорово! Я прочел все ваши книги! Вы написали о моей семье! Ластиги из Вест-Оранж![52] В вашем «Высшем образовании»! Это про них! Я ваш самый большой поклонник во всем мире! Ваша лучшая книга — «Смешанные чувства», даже лучше, чем «Карновски»! А как это так получилось, что вы в картонной ермолке? Вы должны носить красивую расшитую кипу, такую как у меня! — Он показал мне свою прикрывающую макушку шапочку, которая была прикреплена заколкой к волосам, — он так гордился своей тюбетеечкой, словно ее орнамент был разработан дорогущим парижским модельером. На вид моему собеседнику было лет двадцать пять — высокий, темноволосый и по-юношески привлекательный американец; одет он был в хлопчатобумажный тренировочный костюм мышиного цвета, на ногах — красные кроссовки, а на голове — расшитая кипа. Беседуя со мной, он пританцовывал на месте, балансируя на носочках и одновременно молотя воздух кулаками, как боксер перед выходом на ринг. Я даже не знал, что думать.
— Значит, вы — Ластиг из Вест-Оранж, — промолвил я.
— Я — Джимми Бен-Джозеф, Натан. Вы прекрасно выглядите! В жизни вы гораздо лучше, чем на фотографиях из ваших книг! Вы — такой симпатичный, честное слово! И вы только что снова женились! Она — номер четыре? Будем надеяться, что на этот раз у вас все сложится хорошо!
Я тоже рассмеялся вслед за ним:
— А откуда вы все это знаете?
— Я ваш большой поклонник. Я все про вас знаю. Я тоже писатель. Я написал целых пять книг. Это — «Книги Джимми».
— Ни одной не читал.
— Да они еще не опубликованы. А что вы тут делаете, Натан?
— Осматриваю достопримечательности. А вы что здесь делаете?
— Я молился о вашем появлении. Стоял здесь, у Стены Плача, и молился, чтобы вы пришли. И вы пришли!
— Ну ладно, будет вам. Успокойтесь, Джимми.
Я до сих пор не могу сказать, был ли он безумен или просто слегка не в себе, или же в нем всего-навсего бурлила энергия, переливаясь через край, — как в ребенке, одержимом маниакальной идеей, который уехал далеко от дома и теперь весело проводит время, кривляясь перед людьми и разыгрывая клоунады. Но когда я пришел к выводу, что все три характеристики соединились в одном флаконе, я начал потихоньку двигаться прочь, направляясь к низкому каменному барьеру и столику, где я позаимствовал ермолку. За воротами, как мне было видно через площадь, стояло несколько свободных такси. На одном из них я мог бы вернуться в гостиницу. Такие личности, как Джимми, могут показаться интересными, но раскусить их ничего не стоит за первые три минуты. Я и раньше притягивал к себе подобных психов.
Нельзя сказать, что он пошел за мной, — он бежал на несколько шагов впереди меня, все так же пританцовывая на носочках своих огненно-красных кроссовок, только, отходя от Стены, двигался он задом, а не передом.
— Я студент в ешиве[53] «Диаспора», — объяснил он мне.
— А разве существует такое заведение?
— Вы что, никогда не слышали о ешиве «Диаспора»? Она вон там, на вершине горы Сион. На самой вершине горы Царя Давида. Вы обязательно должны приехать к нам. И не только с визитом — вы должны приехать и остаться у нас. Ешива «Диаспора» просто создана для таких парней, как вы! Вы так долго жили вдалеке от еврейского народа!
53