— Двойной? – поинтересовалась я.
— Конечно! А Мануэль тебе не сказал? – Моран возмущенно посмотрел на друга и заворчал. – Все приходится делать самому. Ну ладно. Во-первых, тебя взяли к нам. А во-вторых, у нашего прекрасного Мануэля Либерте сегодня день рождения!
Я посмотрела на Мануэля, все еще сидящего рядом, с выражением как можно более радостным.
— Почему ты не сказал? Так неудобно, — я вздохнула, изображая крайнюю степень смущения.
На самом же деле мне не было неудобно. Что говорить, если мне не было неудобно даже, когда я забыла в этом году поздравить сначала маму, а потом и папу с их днями рождения. Я всегда забывала даты, это мое проклятие. Поэтому сейчас я чувствовала себя как угодно паршиво, но только дело было не в удобстве. Я встала и снова отправилась надоедать Илене. На этот раз я вломилась к ней в ванную.
— Папа звонил, — вздохнула я, наблюдая, как она тщетно пыталась собрать растрепанные волосы в подобие прически.
— Что сказал? – ответила Илена, в который раз бросая расческу и ругаясь на свои волосы.
— Андрей приехал и хочет скорее разделаться с разводом. Документы пришлет мне на подпись, если я сама не приеду.
— А ты не приедешь? – зачем-то спросила она, понимая, что ехать я точно никуда не намерена, и я мотнула головой. – Знаешь, не думай об этом. Посмотри на всё с другой стороны. У тебя начинается новая жизнь. Впереди столько всего интересного, что мысли об Андрее просто глупая трата времени. Посмотри, какие чудесные мужчины ждут нас сейчас в комнате. Да тысячи девушек мечтают оказаться на нашем месте! И не надо кислых выражений. Все будет хорошо. Жить можно и без Андрея. И наверняка даже лучше, чем с ним.
От слов подруги стало немного спокойнее и легче. Да, она была как всегда права. Всё именно так и будет – замечательно и интересно. Главное, самой поверить в это. Или хотя бы постараться. К тому же, сколько сама Илена искала свое счастье, и вот, кажется, нашла.
— Вы с Флавьеном такая красивая пара, — тихо произнесла я, присаживаясь на край ванны.
— Правда? – встрепенулась она и, забыв о прическе, села рядом. – Он мне очень нравится. Я даже боюсь, что это сон. Просыпаюсь утром, и первая мысль, а правда ли всё это. Когда его нет рядом, мне кажется, что ничего и не было. А когда он со мной, то кажется, что нет мира вокруг. Только он. Я никогда раньше такого не испытывала. А вдруг это и есть любовь?
Илена застыла, задумчиво уставившись в стену и погрузившись в свои мысли.
— Это судьба, Илен, это судьба, — улыбнулась я и похлопала ее по плечу. – Пойдем, нас все-таки ждут такие чудесные мужчины…
Время летело незаметно и ужасно быстро. Мы сидели разговаривали и смеялись, как в первый день знакомства. Но, казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Настолько сейчас мне были близки эти люди. Про Илену и говорить нечего, тут все понятно. Мануэль, этот бесшабашный, эксцентричный человек, душа любой компании и дамский угодник, который при близком рассмотрении оказался очень милым и трогательным. Флавьен, всегда сдержанный и скромный мужчина, внутри которого скрывался вулкан страсти и нерастраченной любви. Теперь этот вулкан в умелых руках Илены взрывался от одного ее прикосновения. Я смотрела на них и чувствовала, как с каждой минутой страхи и горечи уходят. Может быть, такое влияние оказывало еще и выпитое шампанское. Одной бутылкой тут, конечно, не обошлось, но и пьяными мы не были. Это было лишь приятное ощущение расслабленности и раскованности.
Я уже не удивлялась, что моя кровать снова была занята не мной. Илена сидела, прислонившись к стене, а Флавьен положил голову ей на колени так, что она могла перебирать длинные пряди его волос. Но и я в этот раз оказалась умнее, потребовав отдать мне хотя бы плед, и теперь закутавшись сидела на полу недалеко от них. С Мануэлем же сегодня происходило что-то удивительное. Он не мог усидеть на месте больше пяти минут, ходил по номеру, что-то рассказывал нам, потом даже запел. Я не переставала поражаться энергии этого мужчины, неиссякаемый источник которой бил через край. Но судя по всему, это было вполне обычным его состоянием. Тогда как мы трое предпочитали просто отдыхать, не совершая лишних телодвижений. Если бы я знала, что очень скоро буду вспоминать этот вечер, когда можно было ничего не делать, как один из лучших моментов жизни, я бы постаралась сейчас вообще уснуть. Но тогда спать не хотелось.
— Флавьен, где гитара? – спросил Мануэль, снова вскочив и направляясь куда-то в угол комнаты.
— Да, там и ищи, — промурлыкал Моран, млея в объятиях Илены.
— Флавьен, а ты всегда с гитарой? Илен, он и спит с ней, или на ночь они расстаются? – я не удержалась от колкости, хотя мне действительно было интересно.
— Нет, на ночь я укладываю ее в гитарную колыбельку и пою ей песенки, — ответил Флавьен тем же тоном, что я спросила.
Но развить тему про колыбельку не дал Мануэль. Он уже достал гитару и, выключая большой свет, произнес:
— Нашей милой компании не хватает романтики.
Флавьен одобрительно замычал. Илене тоже явно понравилась эта идея. Теперь только свет уличных фонарей, попадающий в окно, освещал комнату. Мануэль с гитарой в одной руке и с бутылкой вина в другой подошел ко мне и сел рядом. В полумраке комнаты я снова увидела необычайный блеск в его глазах. Он обладал каким-то неуловимым магнетизмом. За ним хотелось наблюдать, на него хотелось смотреть. Все время, не отрываясь. Сейчас, скрытая тьмой ночи, я могла себе это позволить. Чтобы лучше видеть его, я повернулась и подвинулась немного ближе, мысленно благодаря его за нелюбовь к искусственному освещению. Он слегка улыбнулся, и мне на мгновение подумалось, а не сделал ли он всё это специально для меня.
А потом он запел. Тихая мелодия лилась из-под его длинных тонких пальцев, которые нежно касались струн. Он пел на своем родном языке, но, даже не понимая дословно, я знала, что это песня о любви. Только о любви можно было петь с таким чувством. Его голос зачаровывал и уводил за собой куда-то в далекую Италию под жаркое солнце. Солнце, которым незаметно становился сам Мануэль, такой светлый и дающий силы жить. Я не знала, сколько точно прошло времени. Он спел еще несколько песен, одну из них на французском. После чего затих и, отложив гитару, посмотрел на меня. Все еще не придя в себя от его пения, я не смогла отвести взгляд и только улыбнулась.
— Это было чудесно, — тихо произнесла я, сама не узнавая своего голоса, который как-то взволнованно дрожал.
— Ладно, красавец, давай сюда, — протянул руку с кровати Флавьен и сел, приготовившись играть. – Я тоже кое-что умею.
С этими словами его руки коснулись гитары. Если он так же нежно обнимал женщин, то я понимаю, почему он понравился Илене. И если в исполнении Мануэля звучала романтика, то в исполнении Морана проявлялась его истинная очень страстная сущность. Он держал гитару, как любимую девушку, обнимал ее и ласкал струны пальцами. Казалось, что между ним и его музыкой происходит что-то гораздо большее, чем игра. Если можно заниматься любовью с музыкой, то Флавьен делал это на самом высоком уровне. В отличии от песен Мануэля, его музыка и голос пробуждали какие-то скрытые животные инстинкты, готовые вырваться наружу от каждой следующей ноты. Я посмотрела на Илену, которая, замерев, не сводила глаз со своего возлюбленного. Казалось, что сейчас она схватит его и разорвет на части в порыве неконтролируемого желания полностью обладать этим мужчиной. Наверное, это её выражение не осталось незамеченным и Флавьеном, потому что он как-то особенно нежно улыбнулся ей, и его голос стал тише, а музыка спокойнее.
Как бы ни было хорошо, но от песен начинало клонить в сон. Я огляделась в поисках подходящего места, куда бы могла прислониться, но ничего не попалось на глаза. Кроме Мануэля. Что-то мне подсказывало, что он не будет против, и я, тихонько стащив с кровати одну из подушек, бросила ее рядом с ним и, пока он не успел ничего сказать, положила на нее свою сонную голову. Но Мануэль и не думал возражать. Он придвинулся ближе, так, что теперь я оказалась всем телом прижата к нему. Нас разделял только плед, но даже через него я чувствовала его тепло. Флавьен продолжал петь, и под звуки гитары я тут же задремала. Через некоторое время я почувствовала, как что-то щекочет мне лицо, но, открыв глаза, увидела только мелированные волосы Мануэля. Не задумываясь особенно, откуда они здесь взялись, я в полудреме лишь удобнее устроилась и снова задремала. Когда звуки гитары стихли, я, как во сне, услышала приглушенные голоса.