Сделав пару снимков, я отдала фотоаппарат Илене, и мы обе поблагодарили Флавьена за уделенное нам время.
— А вам я не понравился? – делая вид, что расстроен, спросил актер у меня. – Вы не хотите сфотографироваться со мной?
— Нет, спасибо, — ответила я и тихо, чтобы никто не услышал, добавила. — Я бы лучше с Моцартом.
Но видимо слух у Флавьена был куда лучше, чем я думала. В первый раз за все время на улице на его лице заиграла искренняя улыбка. И не успела я что-то добавить, он крикнул:
— Моцарт! Беги сюда! Дело есть!
Мануэль махнул ему в знак того, что как только — так сразу, и отвернулся к девушке, которая декламировала ему стихотворение, видимо, собственного сочинения. Внезапно откуда-то сбоку не столько показалась, сколько послышалась невысокая девушка со смешной растрепанной прической. Буквально разрывая толпу, она продиралась к своему кумиру, крича писклявым голоском:
— Мануэль! Мануэль! Смотри скорее! Я нарисовала твой портрет! Представляешь, я истратила целых три черных карандаша! Ты должен его увидеть!
Ей удалось привлечь внимание Либерте, тем самым отвлекая его от юной поэтессы, которая злобно поджала губки и отвернулась. Воспользовавшись этим, художница буквально зажала Мануэля, оттесняя его ближе к толпе девиц. Ему ничего не оставалось, как принять этот сомнительный подарок и с улыбкой, больше напоминающей смех, поблагодарить свою поклонницу.
— Вам можно позавидовать, ваши почитательницы и сами через одну таланты, — иронично сказала я Флавьену, с интересом наблюдая за происходящим.
— У нас всегда так. А где вы остановились? – продолжая прерванную тему о поездке в Париж, спросил он. Я сказала название отеля, и Моран одобрительно замычал. Теперь мы говорили на английском, и незаметно Илена переключила его внимание на себя. А я не стала ей мешать.
Через пару минут к нам подбежал Мануэль, размахивая только что полученным в подарок портретом. Мельком глянув на сей шедевр изобразительного искусства, в голову закралась мысль, что потратить на это три карандаша было чересчур. Мне бы и одного стало жалко. Но девушка наверняка старалась. А любой труд, тем более с любовью, должен быть вознагражден. Здесь самой высокой ценой являлась благодарность Мануэля. А он весь лучился радостью и с восторгом, не свойственным его более сдержанному другу, посмотрел на нас.
— Флавьен, что ты хотел?
— Мануэль, познакомься. Эти милые девушки из Москвы, и им очень понравился наш Моцарт, — засмеявшись, представил нас Флавьен. – Это Илена. А это…
Моего имени он не знал.
— Талиана, — представилась я, силясь оторвать взгляд от Мануэля, но он попросту завораживал, и я ничего не могла с собой поделать.
— Талья, — повторил Мануэль, слегка изменив мое имя на французский манер.
Я привыкла к такому обращению за много лет и потому не обратила особого внимания. Вместо этого я сказала и ему несколько слов благодарности за доставленное удовольствие от мюзикла, а он обнял меня, как обнимал других девушек несколькими минутами раньше. Теперь уже Илена защелкала фотоаппаратом. В последний момент к нам подскочил Флавьен и, состроив рожицу, всех рассмешил. Это тоже не ускользнуло от объектива.
Поблагодарив наших новых знакомых, мы распрощались. Как ни печально было это признавать, но они казались очень милыми, и нам совсем не хотелось отпускать их. Но так складывалась жизнь, что сейчас каждый из нас должен был идти своей дорогой. Как и планировали, мы вернулись в отель, по дороге заскочив в магазин за вином и фруктами. Кроме того, по пути нам попался фотосалон, где за пять минут были напечатаны все наши фотографии, сделанные за два дня в Париже.
— Интересно, а русские это самая пьющая нация, или есть похлеще? – откупоривая уже вторую бутылку, задалась я риторическим вопросом.
— Нет, я слышала, что есть хуже. И, кстати, французы пьют не меньше. Уж тебе ли не знать.
Уже битый час мы валялись на кровати, предаваясь приятному ничего неделанью. Илена достала из сумки фотографии, и мы принялись рассматривать их. Сначала шли прогулки, потом вчерашние ночные похождения, когда мы немного не рассчитали своих сил в клубе, и теперь с фотографий на нас смотрели совершенно неадекватные пары глаз. Дело дошло даже до того, что Илена кричала, как сильно любит Париж и Сальери, и нас попросили покинуть заведение. Этот момент я тоже умудрилась снять, и теперь мы были гордыми обладателями фото с толстым некрасивым лицом охранника.
— Какие же они классные, — почти пропела моя влюбчивая подруга, когда дошла, наконец, до последних фотографий.
— Да, мне тоже понравились, — согласилась я. – Правда, ты не находишь, что Мануэль немного странный? Нормальный человек просто не может так скакать.
Мы дружно рассмеялись и продолжили обсуждение. В итоге пришли к выводу, что Флавьен более сдержанный, но Мануэль настолько естественен в своем безумстве, что им нельзя было не восхищаться. Хотя Илена все равно считала, что куда большего восхищения заслуживает ее préférée*. Бегло просмотрев фотографии, я снова ушла мыслями в предстоящий понедельник. После знакомства с исполнителями главных ролей еще сильнее захотелось оказаться с ними на одной сцене. Да и Илена подлила масла в огонь.
— Давай, Талька, ты просто обязана пройти эти пробы. И тогда, чем черт не шутит…
Она предалась своим приятным грезам, а потом, захихикав, по слогам произнесла:
— Та-лья…
— Да ну тебя, — отмахнулась я, но не смогла сдержать улыбку.
Я вспомнила Мануэля и его голос чуть с хрипотцой. Вытащив из кучи фотографий самую, на мой взгляд, удачную, я поставила ее на тумбочку у кровати. На ней были сняты я в объятиях Мануэля и Флавьен, пристроившийся сбоку от нас. Все мы улыбались и казались очень счастливыми. В нижнем уголке стояла сегодняшняя дата. Теперь я точно знала, что никогда не забуду этот день.
Неожиданный звонок стоящего в номере стационарного телефона прервал мои мысли, и я так и не смогла додумать, почему именно благодарна уходящему дню. Сюда мне мог звонить только папа. Я снова почувствовала себя неловко, ведь так и не позвонила ему, хотя собиралась сделать это сегодня вечером. Уже готовая стерпеть всё родительское негодование, я сняла трубку.
— Allô, — на всякий случай я заговорила по-французски, и с удивлением услышала не отца, а приятный женский голос, тоже говоривший на не родном мне языке.
— Мисс Полянская, это беспокоят с ресепшн. Вас ожидают внизу и просят спуститься, если нетрудно.
— Кто ожидает? – не поняла я, но на другом конце уже повесили трубку.
— Что там? – без особого интереса спросила Илена, не поняв ни слова из сказанного мной.
— Не знаю, — я удивленно пожала плечами. – Снизу звонили, сказали, кто-то нас ждет. А кто там может ждать? Ты никому не говорила, где мы остановились?
— Нет, — Илена тоже была в замешательстве. – А ты?
— И я нет. Хотя… — мои глаза сощурились, а губы скривила хитрая ухмылка. – Пошли!
Договаривая, я заторопилась к двери, на ходу снимая халат и натягивая джинсы и кофту. Илена последовала моему примеру и тоже переоделась. Через пару минут мы уже спускались по лестнице. Было страшно любопытно, верна ли моя догадка. И если верна, то чудесный вечер нам был обеспечен. Илена не разделяла моего энтузиазма и не понимала, кого именно я так жажду увидеть. Она не могла знать, с кем я совсем недавно случайно поделилась местом нашего пребывания.
Влетев на первый этаж, я в пару шагов преодолела маленький коридорчик и вышла прямо к ресепшн. Мои надежды не обманулись. Впереди я увидела их: Флавьен стоял и улыбался, в то время как Мануэль что-то быстро говорил девушке за стойкой на незнакомом мне языке. Прикинув, я поняла, что это итальянский.
— Bonjour mes chers!* – поприветствовала я наших нежданных гостей и поспешила перейти на английский. – Какими судьбами?
Флавьен, который не был занят итальянкой с ресепшн, с широкой улыбкой направился к нам. Я снова отметила про себя, какой же он высокий. В его облике ничего не изменилось, кроме, пожалуй, лица, на котором уже не было грима. В своем натуральном виде он выглядел еще приятней. После этого я посмотрела на Илену. Вот чье лицо сейчас было неописуемо. Множество чувств выражали ее полные удивления глаза. Я незаметно толкнула ее в бок, приводя в себя. Она быстро сориентировалась и тоже заулыбалась.