— Тебе холодно?
Я машинально кивнула, но тут же опомнилась и, замотав головой, почему-то стала отрицать очевидное:
— Что? Нет, все в порядке! – я махнула рукой в знак того, что это совсем не стоит внимания, и снова уставилась прямо перед собой.
Мы почти не говорили. Пара коротких фраз, брошенных за всю дорогу, нельзя было и близко принять за разговор. Я не знала, куда именно мы направлялись, и решила, что Флавьен просто гнал вперед, сам не понимая конечного места назначения. Но со временем улицы и места стали более знакомыми. Мы снова возвращались в центр. Мелькнула мысль, что сейчас машина подъедет и остановится на той же стоянке у театра, откуда около часа назад началось наше маленькое путешествие. Но я ошибалась. Мы и правда остановились и, оглядевшись, я узнала это место. С одной стороны дороги находился небольшой ресторанчик, с другой раскинулся парк с тенистыми деревьями и укрытыми их кронами скамейками. Наверняка в теплое время года все они были сплошь забиты влюбленными парочками. Через пару кварталов отсюда находился отель, тот самый, в котором мы с Иленой жили по приезду в Париж.
Воспоминания навалились сами собой, и этот поток просто невозможно было остановить. Да я и не пыталась. Вспомнила, какие вечера мы провели там с Мануэлем, сколько говорили о жизни, любви, ненависти и даже о космосе. Далекие звезды тогда не казались такими недосягаемыми. Наверное, уже в то время я на подсознательном уровне почувствовала в нем родственную душу. Воспоминания сами собой потекли дальше, и вот уже я мысленно оказалась в театре. Первое знакомство с труппой, первый взгляд на Тесею и исходящая от нее неприязнь, которая ощущалась физически. Она тоже чувствовала, а может быть, знала, что мы станем негласными соперницами в борьбе за одного мужчину. Хотя я за него не боролась. Ни тогда, ни сейчас. У меня попросту не было сил. Слишком много я отдала, пытаясь удержать своего собственного мужа, чтобы теперь тратить остатки на какую-то сомнительную связь. Наверняка, те же песни о звездах он пел не мне одной. За ним волочилась добрая половина девушек Парижа. Так с чего я взяла, что ко мне он испытывал искренние чувства? Мне нужно было с самого начала быть готовой в любой момент потерять его.
Картинка перед глазами снова поменялась, и воображение живо изобразило мне все тот же день знакомства с труппой. И голос Либерте отчетливо зазвучал в моей голове: «Не слушай их. Никогда». Это было уже слишком. Вдруг невыносимо сильно захотелось плакать. На глаза навернулись слезы, но немыслимым усилием воли я остановила их. В попытке совладать с самой собой и своими эмоциями я заерзала на сиденье.
Флавьен посмотрел на меня. Только сейчас я заметила, что и он был поглощен какими-то думами.
— Все в порядке? – с неподдельным участием в голосе спросил он. – Прости, я задумался.
— Мне это знакомо, — понимающе закивала я и улыбнулась в попытке уверить его, а скорее себя, что все действительно хорошо, но это оказалось не так просто.
— Вы поссорились? – спросил он, и я покачала головой. – Тогда что? Ты сама на себя не похожа. Я же вижу, что-то случилось.
Я не хотела рассказывать Морану о своих сомнениях, не хотела посвящать его в тонкости отношений с Мануэлем. Но в его глазах было столько искренней заботы, что соврать я тоже не смогла.
— Я случайно услышала один разговор в театре, — я запнулась, к горлу подступил комок. – Не могу об этом говорить, прости. Все так сложно. К тому же у тебя своих проблем хватает. Я сама смогу с этим разобраться, правда. Все будет хорошо.
Я нашла в себе силы повернуться к нему и опять улыбнуться. Он все еще внимательно смотрел на меня, потом перевел взгляд куда-то вдаль за окно. С минуту мы молчали.
— Знаешь, что это за место? – Кивком головы он указал на одну из скамеек в самом начале парка, и я с интересом воззрилась туда. – Здесь мы с Иленой первый раз поцеловались.
И снова мне стало больно. Но уже не за себя, а за этого хорошего парня, который сидел сейчас рядом, такой бледный и одновременно темнее тучи. Он, как и я, пережил в жизни столько разочарований и просто хотел быть счастлив с любимым человеком. И не важно, что у этого человека через день сносило крышу попутным ветром, не важно, сколько крови он выпил из него и сколько выпьет в дальнейшем. Главное быть рядом. Сегодня и навсегда.
— Она все поймет, — как можно увереннее сказала я, дабы хоть как-то ободрить друга. – Она уже близка к этому, поверь. Я хорошо ее знаю.
Мы снова замолчали. Нервы все еще были на пределе, я никак не могла согреться и совсем съежилась. Заметив это, Флавьен усмехнулся и спросил:
— Хочешь выпить?
— Хочу, — не задумываясь ни секунды, ответила я.
Он вышел из машины и, отворачиваясь от порывов промозглого ветра, перешел дорогу и скрылся в магазине. Уже скоро он вернулся, неся в руке увесистый пакет. Переехав на другую сторону улицы, Моран припарковал машину немного в стороне так, чтобы она была наименее заметна с проезжей части, но в то же время для нас дорога хорошо просматривалась.
— Здесь и напьемся, — заключил он и, снова выйдя из машины, пересел на заднее сиденье.
Я неохотно последовала его примеру и за несколько секунд, проведенных под дождем, кажется, околела окончательно.
— Как мы уедем отсюда? – с неподдельным беспокойством спросила я, глядя на извлекаемую из пакета бутылку коньяка.
— Какая разница, — улыбаясь, Флавьен пожал плечами. – Позвоним кому-нибудь. Мануэлю, например, и он нас заберет.
— Действительно, какая разница, — в ответ усмехнулась я и с удивлением почувствовала, что мне и правда стало вдруг все равно.
С этими словами я с удовольствием хлебнула из протянутой бутылки. Сморщившись от терпкого вкуса, я тут же схватила протянутую баночку Колы и с жадностью умирающего в пустыне припала к ней. Так мы и сидели, обмениваясь напитками, пока обе емкости не опустели. Почувствовав, что теперь мне стало значительно теплее, я расстегнула молнию на куртке:
— Согрелась? – усмехнулся Флавьен и последовал моему примеру, скинув верхнюю одежду на переднее сиденье.
— Вот он, эликсир жизни, — изрекла я немного заплетающимся языком, но этот момент меня ничуть не побеспокоил. Голос Морана не многим отличался от моего.
Наверное, все же мы перебрали. Но эта единственно здравая мысль так быстро проскочила в голове, лишь краешком задев сознание, и скрылась восвояси, что я ее почти не заметила.
— Ты, правда, думаешь, что Илена изменит свое решение? – медленно протянул Флавьен и плавно повернулся ко мне.
Все происходило точно при замедленной съемке. Ни тогда, ни после я бы не смогла ответить точно, что же тогда случилось. Но глядя в глаза этому красивому мужчине, моему другу и помощнику, в тот момент я прониклась к нему совершенно новыми чувствами.
— Она уже его изменила, я уверена в этом, — сказала я и похлопала его по руке. — Теперь тебе осталось только эффектно появиться дома, и она окончательно все поймет!
Флавьен рассмеялся, положив руку мне на плечо:
— Талья, в том виде, в каком мы с тобой сейчас, никак иначе появиться просто не получится!
И тут меня пробило окончательно. Все, о чем я думала последние пару часов, вдруг с немыслимой силой восстало в поисках выхода. Эмоции накрыли пьяный разум и полились неиссякаемым потоком слов.
— Флавьен, ты такой хороший человек, — неожиданно даже для самой себя выпалила я. – Илене очень повезло, правда! Она даже не знает, насколько. Но она поймет! Обязательно! Потому что ты очень добрый, чуткий и наверняка нежный…
В тот момент самым лучшим для меня решением было бы подумать и замолчать, но эта идея пришла в голову уже дома и только на другой день. А здесь и сейчас я не могла остановиться ни на мгновенье, а Флавьен слушал меня и, кажется, его совсем не удивляло то, что я говорю. И то, что именно я, а не кто-то другой, это тоже казалось нормальным и вполне логичным.
— А еще я завидую твоей прическе, — совсем расслабившись от выпитого, я стянула с его длинного хвоста резинку и растрепала волосы.