Звук открывающейся входной двери привел меня в чувства. Это мог быть только Андрей, но видеть его, а уж тем более разговаривать, сейчас хотелось меньше всего на свете. Я вскочила и, пока он раздевался в прихожей, быстро залезла под одеяло и притворилась спящей. Утренняя мигрень оказалась как нельзя кстати. Муж заглянул в комнату и, нисколько не сомневаясь, что я сплю, тревожить не стал. Он плотно закрыл за собой дверь и ушел в свою комнату. Тем временем я успокоилась. Слез больше не было. Некоторое время я просто лежала, глядя в потолок, и сама не заметила, как уснула.
Мне снилось множество людей. Я стояла посреди толпы, старалась протиснуться вперед в поисках лишь одного до боли знакомого лица. Но тщетно. Всякий раз, когда мне казалось, что цель близка, люди вокруг снова сжимали кольцо. Мне становилось тесно, душно. Кругом мелькали какие-то лица, маски, слышались голоса, но я не понимала их. Когда выносить этот бешеный круговорот уже не было сил, мне стало страшно. Не от того, что эта чужая безразличная толпа поглотит и уничтожит меня, а от того, что я так и не смогу найти то лицо, посмотреть на него, услышать голос.
Открыв глаза, я не сразу поняла, что происходит. Андрея склонился надо мной и тряс за плечи, уговаривая.
— Талиана! Талиана, проснись, — звал он. – Ты дома, все хорошо, все в порядке.
— Что случилось?
Я удивленно посмотрела на него, откинув с лица длинные волосы. Он стоял возле кровати. Рядом у его ног сиротливо мигал оставленный ноутбук. В комнате было совсем темно. Видимо, уснув вечером, я проспала до глубокой ночи.
— Ты кричала во сне, — ответил муж, внимательно глядя на меня. – Так сильно, что я даже проснулся и испугался за тебя.
Я села на кровати, постепенно просыпаясь и приходя в себя. Андрей проявил неслыханную заботу и принес из кухни воды. Сделав пару глотков, я поставила стакан на тумбочку. Взгляд так или иначе возвращался к лежащему на полу ноутбуку.
— Все нормально, — я улыбнулась, хотя все еще чувствовала странную слабость.
— Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом? – Андрей присел на край кровати и теперь с подозрением вглядывался в мои глаза. – Мне показалось, что во сне ты звала кого-то, но я точно не понял. Это было по-французски.
— Это был всего лишь плохой сон, и давай не будем об этом. Прости, что разбудила.
Я покачала головой, мысленно ругая свое подсознание, потому что прекрасно понимала, кого именно звала. Кажется, Андрей убедился, что я в порядке, и успокоился. Он поднялся на ноги и взял стакан.
— Ложись спать, — сказал он. – Завтра рано вставать. Надеюсь, ты не забыла, что мы приглашены?
— Помню, — поморщилась я, представив парочку престарелых акционеров и их скучную выставку.
— Вот и отлично, — зевая, ответил муж и направился к двери. – Спокойной ночи.
Он вышел из комнаты. Какое-то время я лежала, слушая его шаги на кухне, потом в коридоре. Через несколько минут все стихло. Подождав еще немного, чтобы быть точно уверенной, что он уснул, я встала и снова выдвинула нижний ящик тумбочки. Кроме телефона там лежал еще небольшой пакет. Я аккуратно достала его. Эти вещи я сложила еще в Париже, засунув на самое дно чемодана, а по приезду домой спрятала в самый дальний ящик. Я не хотела и не могла придаваться воспоминаниям, которые неизбежно последуют, посмотри я хоть краем глаза в этот пакет. Но теперь я чувствовала, что мне это необходимо.
Я вернулась в кровать и медленно развернула пакет. Самой первой лежала стопка фотографий. Тех самых, что были сделаны в первый день в Париже. На меня смотрели счастливые лица Илены, Флавьена и Мануэля. Кто бы мог подумать тогда, через что нам предстоит пройти. Я переживала за подругу, которую предала. Как ни крути, а это было предательство. Мне нужно было с ней поговорить, но я не имела ни малейшего понятия, где она находилась. Пересмотрев еще раз фотографии, я снова залезла в пакет.
Теперь я держала в руках рисунок поклонницы Мануэля. Аккуратно сложенный в прозрачный файл, он почти не помялся. Перед глазами то и дело возникали воспоминания. Я часто видела ту девушку, но даже не знала ее имени. Удивительная штука жизнь. Мы столько раз вечерами, возвращаясь из театра, подшучивали над ее скромными способностями в рисовании, а когда у нее действительно получился чудесный рисунок, смеяться можно было уже над нами.
Стало больно и неприятно. Но рука снова потянулась к пакету. И вот я уже рассматривала свой старый исписанный блокнот. Глаза быстро пробегали по строчкам, оставленным затейливым почерком Мануэля. Каждое слово несло в себе столько тепла, заботы и любви. Ни расстояние, ни время не смогли уничтожить тех чувств, что я испытывала тогда. Пальцы листали страницы, глаза пробегали строчки. Я смотрела на свой портрет. По щекам текли слезы, и я смахивала их рукой.
«Я не уверен, что наши с Сандрой отношения еще можно вернуть… Пообещай мне, что если вдруг в Москве тебе станет плохо, ты тут же дашь мне знать… Я хочу, чтобы у тебя осталась частичка меня, раз я сам не смогу быть рядом… Я люблю тебя…».
«Встретимся в Риме», — словно наяву, в голове звучал голос Мануэля, его последняя фраза, брошенная вскользь.
Я зажмурилась, стараясь прогнать наваждение. Оно стало только сильнее, перейдя в мерную пульсацию в висках. Я опустила голову на руки и сидела некоторое время, не двигаясь. Было страшно от понимания, что не будет никакого Рима. Вместо этого впереди ждет серое существование с мужем и выставка старой любительницы лисьих шкур.
За этими мыслями я не заметила, как наступило утро. Солнце уже показалось между деревьев, проникая сквозь занавешенные шторы и освещая комнату. Скоро зазвонит будильник, и нужно будет вставать. Я посмотрела на часы — выспаться уже бы не получилось, но хотелось просто прилечь. Я сгребла свои бумажки обратно в пакет, снова засунула на дно тумбочки, легла в постель и закрыла глаза. Но задремать мне так и не дали разные мысли, вереницей пролетающие в голове.
Через час или около того я услышала, как в соседней комнате мобильный Андрея разразился ужасно неприятным сигналом будильника. Я точно знала, что сейчас муж резво встал, набросил на себя длинный махровый халат и скрылся в ванной. Я не была по утрам такой легкой на подъем, поэтому некоторое время просто лежала, наслаждаясь лучами проникающего сквозь шторы солнца. К сожалению, настроение от этого не улучшалось. Стоило мне только представить, какое скучное мероприятие сегодня предстоит, тут же хотелось на все плюнуть и сбежать. Только деваться было некуда. Я нехотя встала и поплелась на кухню.
— Доброе утро, Талиана Игоревна, — дежурно улыбнулась Вероника, которая уже пришла и успела приготовить завтрак.
— Доброе, — подтвердила я, хотя чувствовала совсем иначе.
Андрей уже сидел за столом, как всегда свежий и гладко выбритый. Перед ним стояла чашка зеленого чая, но он еще не притронулся к еде, увлеченно пробегая взглядом свежую газету.
Я села напротив и с наслаждением сделала пару глотков кофе, чувствуя, как горячий напиток пробуждает каждую клеточку организма. Я была почти готова улыбнуться этому очередному бессмысленному дню своей жизни, как Андрей одним махом уничтожил все мои усилия.
— Ты не поверишь, — он отложил газету и сосредоточенно посмотрел на меня. – Наши акции потеряли в цене.
— Много? – без особого интереса ответила я.
— Нет, все уже стабилизировалось, — он откинулся на спинку стула и продолжал. – Но меня это тревожит.
От его колючего взгляда мне стало неуютно, а внутри помимо воли начало подниматься острое чувство раздражения.
— Скажи, пожалуйста, Андрей, — язвительно начала я. – Почему мне это должно быть интересно?
Он облокотился на край стола и не менее едко произнес, нарочито растягивая слова:
— Потому что это и твои деньги тоже.
— Ты прекрасно знаешь, что они мне не нужны.