Я сидела, теребя ремешок сумочки. Внутренний голос подсказывал, что нельзя это так оставлять. Я должна была убедиться, что обманулась. Иначе, конечно, быть и не могло, но я очень хотела еще раз взглянуть на этого мужчину. Возможно, вблизи он вовсе не покажется мне знакомым, и я посмеюсь над игрой воображения и с легким сердцем вернусь на место. Пока я размышляла, мои руки уже копались в сумке, стараясь что-то найти. Андрей с сомнением посмотрел на меня и прошептал, а скорее даже прошипел:
— Что ты делаешь?
Его тон не заставил меня отступиться от задуманного, а наоборот придал уверенности.
— Кажется, я выронила телефон в машине. Хочу сходить за ним.
— Зачем тебе сейчас телефон? – недовольно спросил муж.
— Мне скучно, — убийственно спокойным голосом ответила я. – Телефон хоть немного скрасит эту ужасную презентацию.
— Не припомню, чтобы ты раньше скучала на подобных мероприятиях, — холодные голубые глаза смотрели с недоверием, а тихий голос не мог скрыть раздражения.
— Я всегда скучала, но молчала, — честно говорила я, бесстрашно глядя в эти глаза. – А теперь дай мне сходить в машину.
Я встала. Андрею ничего не оставалось, как уступить. Выяснять отношения прилюдно он бы никогда не стал. Я воспользовалась этой возможностью, проскочила в проход между рядами и быстро пошла к дверям. Несколько человек проводили меня взглядами, а пожилая дама на сцене, кажется, запнулась, но мне было все равно. Я должна была узнать, кто еще пару минут назад стоял здесь на пороге, не решаясь или не желая войти.
Я вышла в выставочный зал. Здесь почти не было людей, и я сразу увидела ту самую фигуру. Он стоял у окна и смотрел куда-то вдаль, словно глубоко задумался. Я медленно шла к нему, стараясь не привлекать ненужного внимания. Он сильно изменился за то время, что мы не виделись. Кажется, с него окончательно сошел образ, навязанный мюзиклом, и теперь ничто не скрывало его итальянской натуры. В какой-то момент я испугалась, таким незнакомым показался мне этот мужчина. На нем были светлые пиджак и джинсы, выгодно оттенявшие смуглую кожу и карие глаза. Волосы сильно отрасли, так что осветленных прядей уже не было заметно, и теперь, зачесанные назад, открывали его сосредоточенное лицо, нахмуренный лоб и прекрасные глаза. Он резко обернулся, будто почувствовав мое приближение. Наши взгляды встретились, и я сразу узнала его, того самого, родного и любимого Мануэля Либерте.
На мгновение я застыла, очарованная им, внешне другим, но вся моя внутренняя сущность тянулась к нему, чувствуя близкого человека. Он шагнул на встречу, но, кажется, сдержал первый порыв, оглянулся вокруг и сделал жест рукой, приглашая следовать за ним. Не помня себя от нахлынувших чувств и эмоций, я шла по длинному коридору к выходу, потом спустилась по ступенькам и прошла еще немного в сторону от входа по тротуару. Наконец, он остановился и обернулся. Я встала, как вкопанная, не зная, что сказать. Безумно хотелось броситься к нему на шею и обнять, поцеловать. Но я не могла себе этого позволить. Здесь нас могли легко увидеть мои знакомые.
— Мануэль, — только и смогла произнести я, глядя в его темные, как ночь, глаза.
— Талья, — он улыбнулся, а на его лице отразилась такая боль, что я окончательно потеряла дар речи.
Я могла только смотреть на него, не зная, что сказать. Только теперь я заметила, как сильно он похудел, под глазами угадывались темные круги, следы бессонных ночей. Он был напряжен, как будто собрал все силы, чтобы сохранить невозмутимый вид.
Молчание убивало. Я хотела произнести хоть что-нибудь, но не нашла ничего умнее, чем просто спросить:
— Почему ты здесь?
Этот вопрос как будто вывел Мануэля из транса. Он заговорил, путаясь в словах, наполненных тоской, заставлявших сердце сжиматься от боли.
— Я приехал за тобой, — он помедлил. – Талья, я не могу без тебя. Я не ем, не сплю. Я не могу работать, ничего не могу. Я просто умираю. И я вижу, что ты тоже несчастна. Поехали со мной? Если ты откажешься, я тоже никуда не поеду. Просто сяду и сдохну здесь. Потому что без тебя мне нет жизни. Поехали домой, Талья.
Я потрясенно смотрела на него, такого красивого, талантливого, умного, всегда веселого и жизнерадостного мужчину, который сейчас был сломлен. Вся внешняя уверенность была лишь маской, под которой скрывалось отчаяние, виной которому была я. Этот человек любил меня, звал с собой и, кажется, был готов на все.
И я была согласна. Потому что только рядом с ним я наконец могла вдохнуть полной грудью.
— Куда мы поедем? – это было единственное, что пришло мне в голову, пока я глупо улыбалась. – Домой? В Италию?
— Куда захочешь, — выдохнул Либерте, а в его глазах начал разгораться такой знакомый огонек. – Я продал квартиру в Риме. Слишком сильно она напоминала мне о прошлом, о котором я совсем не хочу вспоминать. Больше у меня нет дома. Мы можем поехать в любую страну, куда пожелаешь. Мы поселимся в любом городе, какой ты сама выберешь. Я хочу, чтобы у нас был свой дом, только с тобой. Ты согласна?
Он застыл в ожидании. А я почувствовала себя счастливой, как никогда. Я сделала шаг к нему, уже готовая согласиться, обнять, поцеловать его, как вдруг за спиной, точно гром, раздался голос:
— Отойди от нее.
Я замерла на половине шага, инстинктивно подчиняясь стальным ноткам в голосе Андрея. Он говорил по-английски, отчего его голос звучал еще более отрывисто и резко. Мануэль медленно перевел на него взгляд, который сразу же изменился, стал сосредоточенным и целеустремленным. Я повернулась и тоже посмотрела на Андрея. Он стоял в нескольких метрах от нас, собранный и подтянутый, как всегда прекрасно владеющий собой. Двое мужчин сверлили друг друга глазами. Один холодный, точно лед, другой обжигающий, словно пламя. Я стояла между ними, не шевелясь, физически ощущая, как атмосфера накаляется, хотя внешне они оба казались абсолютно спокойными.
Прошла, наверное, пара минут прежде, чем этот немой диалог завершился.
— Она не останется с тобой, — медленно и отчетливо произнес Мануэль, глядя в глаза сопернику.
Андрей недобро ухмыльнулся, но эта гримаса почти мгновенно исчезла с его лица, а глаза налились злостью, какой я никогда прежде в нём не видела.
— Чтоб ты сдох, — процедил он сквозь зубы и с этими словами сделал то, чего ему не позволили в Париже.
В два шага оказавшись рядом с Мануэлем, он бросился на него, повалив с ног. Два тела сцепились и покатались по тротуару, который уходил вниз вдоль дороги. Все смешалось и закружилось.
— Андрей! – не помня себя от ужаса, закричала я и побежала за ними. – Андрей, остановись! Прекратите!
В круговерти поднятой пыли я различала лишь их силуэты. Я кричала, звала, но они не слышали меня. Внезапно с двух сторон к ним подбежали какие-то мужчины. Двое из них оттащили Андрея, и я смутно сообразила, что один из них был наш водитель, а второй – охранник из центра. Они крепко держали Андрея, хотя тот снова рвался в драку.
Я промчалась мимо мужа, не взглянув на него. Кажется, это слегка охладило его пыл. Наконец-то он перестал вырываться и замер, наблюдая за мной. Я посмотрела на лежащего на земле Мануэля, опустилась рядом с ним на колени и взяла его за руку. Он поднял голову и посмотрел на меня. Все его лицо было в ссадинах, некоторые из них кровоточили, но взгляд снова стал нежным, а на губах появилась улыбка. Я подняла руку и провела по его щеке, стараясь не задеть царапин.