Напоминание о матери, а с нею - о канувших в прошлое безоблачно счастливых днях, болезненно царапнуло Злату. Она резко выпрямилась в кресле и сухо произнесла:
-Моя мать умерла совсем молодой. Я почти ее не помню... мне трудно сказать, говорила ли она что-нибудь о вас, леди Маргарет...
-Можно просто Маргарет, - милостиво позволила та. - И давай на "ты" ладно? Мы ведь не совсем чужие, как-никак!
-О, несомненно! - язвительно протянула Злата. - Но как хочешь... Маргарет. Так вот, я не помню свою мать. Практически не помню, если быть точнее. Что она говорила мне о вас, то есть о тебе? Не помню!
-Жаль, я не смогла спасти ее, - с неожиданной печалью в голосе обронила Маргарет, поигрывая бокалом с остатками вина и в раздумье глядя куда-то в сторону. - Я не успела... опоздала. Увы, я тоже не всесильна.
-Что-то я ничего не понимаю, - нахмурилась Злата, с подозрением глядя на нежданную крестную. - Как вы... то есть ты... могла ее спасти? И в каком смысле - всесильна?
Маргарет удивленно обернулась к ней:
-Как, я разве не сказала? Я ведьма.
"Этого мне еще не хватало!" - мрачно подумала Злата, а вслух скептически проговорила:
-Крестная-ведьма - это мило. Кстати, кем тебе приходилась моя мать?
-Весьма отдаленной родственницей, - легко пояснила Маргарет, лицо которой вновь вернуло снисходительное выражение. Красиво откинувшись в кресле, женщина с насмешливым удовольствием разглядывала "крестницу". - В ее крови была толика ведьмацкой крови... увы, этого оказалось слишком мало, чтобы спастись. А я была далеко...
-Она умерла от быстротекущей чахотки, - с прохладцей заметила Злата, с силой сцепив руки, так, что побелели костяшки пальцев. В горле пересохло, а потому слова приходилось буквально проталкивать, и, казалось, каждое из них оставляет после себя саднящую рану. - Говорят, чахотка неизлечима.
-Люди говорят многое, - безразлично пожала плечами Маргарет. - Не всему можно верить. Я помогла бы твоей матери... если бы оказалась рядом в нужный момент.
В душе Златы вскипела злость. Всё, что говорила эта чужая женщина, изображающая из себя крестную-чародейку, было пропитано невыносимым самодовольством, и подобная демонстрация собственного всевластья отдавалась в сердце куртизанки кровоточивой болью. Маргарет напоминала слишком о многом... о том, о чем хотелось забыть. Более того, она смела намекать, что могло быть иначе!
-А ты не боишься, Маргарет, разбрасываться такими заявлениями? - сердито спросила Злата, подавшись к собеседнице.
Последняя подняла брови в показном удивлении:
-Какими именно, дорогая?
-О своих ведьмацких корнях и чародейских способностях, - неприятно усмехнулась Злата, снова откинувшись на спинку кресла. Злость откровенно старила ее, и теперь женщина выглядела минимум на 35. - Инквизиция, знаешь ли, такого не любит. Не правда ли?
-Мне нет дела до Инквизиции, - равнодушно отозвалась Маргарет, причем ее равнодушие не казалось наигранным. Ей действительно не было дела до Инквизиции... и почему-то это задело Злату еще больше.
-Знаешь, у Инквизиции может быть другое мнение на сей счет, - дрожащим от плохо сдерживаемой ярости голосом процедила куртизанка, до боли в пальцах сжимая подлокотники кресла.
-Пускай... - еще более безразлично сказала Маргарет. - Бояться Инквизиции стоит ведьмам низшего ранга. А я мощная чародейка...
Это стало последней каплей.
-Ах, вот как... - с ледяной яростью произнесла Злата; крылья ее точеного носа чуть подрагивали. - Но пока я никак не возьму в толк, что такую мощную чародейку привело ко мне.... зачем бередить старые раны? Что было, то прошло.
-Увы, да, - с легким вздохом признала ведьма и, взяв из хрустальной вазочки шоколадную конфету, с удовольствием отправила лакомство в рот. Она все делала с неповторимым вкусом, открыто наслаждаясь каждым мгновением, и подобная жажда жизни придавала женщине дополнительный шарм. Даже пылающая негодованием Злата не могла не признать этого... - Но я бы все равно хотела обсудить с тобой, милая Злата, альтернативное будущее. То, что могло случиться.... но не случилось. Ты не против?
-Против, - вздернула подбородок Злата. - Зачем мне слушать про не случившееся?
-Об этом мы поговорим позднее, - уклончиво ответила чародейка и, отставив опустевший бокал, неторопливо продолжила, слегка улыбаясь кончиками полных губ: - Итак, для начала - несколько слов обо мне. Меня зовут Маргарет, и мой возраст... он довольно приличный.
-О да, несомненно! - ехидно согласилась Злата и с фальшивой небрежностью добавила, окинув фигуру собеседницы нарочитым взглядом: - Тебе за сорок, полагаю. Даже под пятьдесят, - ее слова сочинились едким ядом, однако не вполне соответствовали действительности. Маргарет выглядела гораздо моложе 50... о чем, видимо, прекрасно знала, поскольку нисколько не расстроилась, а лишь усмехнулась:
-О, нет... я намного старше. Намного...
-Не говори, что ты живешь столетия или вообще бессмертна, - презрительно скривилась Злата и тоже взяла со столика бокал с вином. Свою порцию алкоголя она выпила без грации и изящества Маргарет, залпом, почти одним глотком, после чего судорожно закашлялась.
-Второе - однозначно нет, а вот первое... в каком-то смысле да, - нисколько не смутилась ведьма.
-Видимо, я сегодня перестаралась с выпивкой, - пожаловалась самой себе Злата, качая головой. - Какие-то галлюцинации... я даже не уверена, что ты - не плод моего воображения, милая крестная!
-Я не плод воображения. Но я понимаю твои сомнения... такую правду трудно принять!
Злата снова плеснула себе вина, но на сей раз не спешила пить и просто грела бокал в ладонях, задумчиво изучая невозмутимую Маргарет:
-И сколько же тебе лет? Двести, триста?
-Несколько меньше. 157...
Злата даже не удивилась. Что-то в таком роде она и ожидала услышать...
-И как ты познакомилась с моей... моей матерью? - на последнем слове ее голос чуть дрогнул. Злата сильнее сжала ножку бокала и сделала глубокий вдох, возвращая себе самообладание.
-Я знала ее с детских лет. Мы редко виделись... родители ее были против такого знакомства. Но я любила твою мать... правда любила.
В ее интонациях появилось что-то новое, какая-то сдержанная боль, и это неожиданно теплое чувство тронуло Злату.
-Ты действительно любила мою маму?
Маргарет подняла на нее спокойный взгляд, тотчас утративший малейшую ироничность, и просто ответила: