Вернулся в комнату, закрыл балконную дверь.
Учебные планы, значит…
Да горели бы они огнем, эти учебные планы. Вместе с нормами ГТО. Пацанам выдать мяч, чтобы они гоняли в футбол, а девчонок просто в покое оставить, они сами себя чем-нибудь займут…
Нет, так нельзя. Это неправильно, да и Надежда Анатольевна, гори она огнем вместе с учебными планами и нормами ГТО, явно не одобрит.
Я погрузился в чтение.
За окном стемнело.
Я выключил настольную лампу, потер глаза. Мозг пух от графиков, таблиц и нормативов, но основные тезисы я запомнил.
Осталось только надеяться, что мои будущие ученики не будут похожи на меня в их возрасте. В две тысячи девятнадцатом подростки, конечно, тоже не сахар, но они все-таки другие, и установки у них не такие, и ценности отличаются. И если их интересы мне, в общем и целом, были понятны, то о подростках восемьдесят девятого года я пока не знал примерно ничего.
Впрочем, я им физрук, а не духовный наставник, и с физкультурной частью мы как-нибудь разберемся, а потом и остальное подтянется.
Конечно, можно сделать ход конем. Сказать, что передумал, забрать документы, бросить школу, пока еще даже ученый год не начался и найти какое-нибудь другое занятие, благо, финансовая подушка позволит не спешить с выбором и протянуть какое-то время и без зарплаты. А статью за тунеядство все равно скоро отменить должны…
Можно вообще отыскать Жириновского и партию с ним на пару основать, будем в два голоса с трибуны вещать и будущее пророчить. Вот кто через все катаклизмы прошел без потерь и по сей день прекрасно себя чувствует… Или, допустим, найти Чубайса и ногу ему сломать. Ну, просто потому что могу.
Исполнить, так сказать, мечту миллионов сограждан. Они же тут все еще молодые, не особо влиятельные и без охраны ходят…
С другой стороны, если верить Брэдбери, любое изменение в прошлом может вызвать совершенно непредсказуемые последствия. Вон, чувак в юрском периоде случайно бабочку раздавил, через что в США другого президента выбрали. А я, честно говоря, не слишком хорошо во всем этом разбираюсь, чтобы понять, как какая-нибудь мелкая перемена может через двадцать или тридцать лет сыграть.
Стивен Кинг, опять же, намекает. Там другой чувак покушение на Кеннеди предотвратил, думая, что таким образом страну спасает, а на Земле потом случился катаклизм, и огромные хтонические монстры принялись по поверхности разгуливать. Впрочем, американцы все алармисты, а наши местные писатели куда как более оптимистично настроены, и их герои меняют прошлое, почем зря, и все у них обычно нормально получается. Они и революцию предотвратят, и великую отечественную за полгода выиграют, потом танковым маршем до Вашингтона пройдутся, а Англию просто в море утопят, чтобы нашим атомным сейнерам было где мойву ловить.
Хорошо, наверное, что из восемьдесят девятого года сделать все это довольно проблематично, и у меня даже искушения такого возникнуть не может. А с прошлым надо поаккуратней, и если уж я и решу что-то сделать и свой собственный танец на бабочках исполнить, мне надо будет основательно подумать и… чуть не сказал, погуглить, но интернета-то тут нет. ФИДО, наверное, уже есть, но это совсем для гиков, а я-то обычный физрук и ничего в этом не понимаю.
У меня и компьютера-то нет, что уж тут говорить.
И посудомоечной машины тоже нет, а в раковине уже куча немытых тарелок накопилась…
Нет, что ни говори, а научно-технический прогресс делает человеческую жизнь комфортнее, подумал я, открывая кран с горячей водой и берясь за тряпку.
И почему доблестный капитан ГРУ из своих заграничных поездок посудомойку не притащил? Там-то ими уже давно пользуются. Скорее всего, он о таком просто не подумал. Я в свое время тоже на подобные мелочи внимания не обращал. Ну, посуда и посуда, что такого-то?
Все руками моют…
С другой стороны, трудности закаляют характер, красоту рождает страдание, а тупой монотонный труд позволяет отвлечься и сосредоточиться на чем-то действительно важном.
Интересно, а завтра Ирина на работу придет?
Глава 7
Поскольку Виктор опять дрых в каптерке, я поперся в учительскую и застал там молодого типа ботанического вида. Тип носил коричневые штаны, бежевую рубашку и очки в роговой оправе, стекла которых были толще, чем бронестекло в «мерседесе» Кабана. В «кабане» Кабана, если вы понимаете, о чем я.
— Аристарх, — представился он.
— Василий, — рукопожатие у него было слабое, вялое и в темноте у меня могло бы сложиться впечатление, что я потрогал снулую рыбину. — Что преподаете?