— Так-то я тоже думаю, что нихрена у него не выйдет, — сказал дед Егор. — Но предупредить обязан.
— Странные вы люди, — сказал я. — Там в прошлом убить пытаетесь, а здесь чаем поите и разговоры разговариваете.
— А здесь ты не опасен, — сказал дед Егор. — Здесь ты только интересный феномен и свидетель эпохи, и, будь сейчас другие времена, наши специалисты с тебя бы не слезли. Месяцами бы исследовали, опрашивали и прочие опыты ставили. Но в сложившихся, ек-макарек, обстоятельствах им как-то не до тебя, смекаешь?
— Смекаю, — сказал я.
— Вот чтоб они от насущного не отвлекались, я это дело на себя взял, — сказал дед Егор. — Мне-то все равно делать уже нечего, а у них руки свободные. И тебе польза — с нормальным человеком поговоришь, который тебя научными терминами грузить не будет.
— Это, конечно, хорошо, что меня никто научными терминами грузить не будет, — согласился я. — Но хоть какие-то объяснения в последние часы жизни хотелось бы получить.
— Это завсегда пожалуйста, — сказал он. — К чему у тебя тут особый интерес?
— Ко всему, — сказал я. — Что происходит? Можно ли предотвратить хронокатаклизм?
— Хронокатаклизм предотвратить нельзя, — сказал дед Егор. — Это же стихия, как с ней бороться? Много мы землетрясений предотвратили или ураганов с цунами?
— А в чем же тогда состоит план спасения, которому я мешаю и ради которого по мою душу всякие докторы Приговы приходят? — поинтересовался я.
— Тут, видишь ли, какое дело, хроношторм невозможно предотвратить, но была теория, что можно его избежать. Укрыться от него, так сказать, в тихой гавани, а ты помешал нам в эту линию попасть. Не один ты, конечно, так что можешь особо не гордиться, но в том числе и твои действия нашей неудаче поспособствовали.
— Так а в чем план-то? Или это секретная информация, которую вы не можете разгласить даже сейчас, потому что правила?
— Разгласить-то я могу, кто ж мне запретит, — сказал дед Егор. — Я просто мозгую, с какой стороны к объяснению подступиться лучше. Я и сам-то в концепцию не сразу въехал, а у меня куда больше времени на усвоение материала было.
— Ну, конспективно, — сказал я.
А сам подумал, что для людей, жить которым осталось около трех часов, очень они какие-то спокойные. И если в случае деда Егора все можно было списать на его возраст, дескать, он свое пожил, то с остальными эта теория не работала.
Сколько тут уже этот хроношторм длится, и они под куполом сидят? Привыкли, смирились? А трепыхаются только по инерции, или ими теперь уже исключительно академический интерес движет? Раскрыть тайны мироздания, даже если поделиться этим открытием с миром ты уже не сможешь за неимением самого мира?
— Конспективно, ек-макарек, — хмыкнул дед Егор. — Экий ты молодец, конечно. Тут-то речь идет о том уровне физики, который и в институтах-то не изучают. А ты, судя по стволу твоему выпендрежному, вообще не такую физику изучал и в совсем других институтах учился.
— Так это на самом деле же не мой ствол, — сказал я. — Это ствол того чувака, который из восемьдесят девятого.
— Выходит, ты хроноложец? — удивился дед Егор.
Хроноложец звучал ненамного лучше хронопидора, но я решил не заострять.
— Так вы не знали?
— Нет, — сказал он. — Я не знал, по крайней мере, но смекаю, что никто не знал. Потому что это многое объясняет из того, чего мы раньше никак понять не могли. И с какого ты там года?
— Да с этого, — сказал я. — С восемьдесят девятого, в смысле. И пары дней не прошло после переноса, как все почему-то возгорели желанием меня ликвидировать.
— А кто еще-то?
— Те, другие ребята, которые с местным КГБ сотрудничают, — сказал я.
— Значит, там действовали и другие, — задумчиво сказал дед Егор. — Что ж, это объясняет еще больше. Теперь понятно, что нам противостояла не только историческая инертность, но и другая организация… Жаль, ек-макарек, что мы раньше этого не знали.
— Может, они то же самое хотели сделать, в ту же гавань войти, и вы друг другу только мешаете, — предположил я. — Нельзя было сразу действия скоординировать? Сколько у вас тут таких институтов-то вообще?
— Таких институтов у нас один, — сказал дед Егор. — Еще американцы пытались в этом направлении работать, но после того, как им в одном из эпизодов вьетнамской кампании случайно реактивная граната из РПГ 39 «нокаут» прямо в портал залетела, пыла у них чутка поубавилось, и работы застопорились.
Судя по самодовольной улыбке деда Егора и тому факту, что в мое время никакого РПГ 39 «нокаут» не существовало, и уж тем более его не существовало во времена вьетнамской войны, реактивная граната в портал залетела не так уж случайно. Любопытно, они после этого эпизода шлюзовые камеры соорудили, вынеся за их пределы все оборудование, или оно всегда так было?