— Тогда откуда… а, понял, — сказал я.
— Сообразил, получается, — сказал дед Егор. — Они ж тебе про дерево уже успели рассказать?
— Успели.
— Не самая удачная аналогия, но пойдет.
Несколько фрагментов головоломки встали на свои места. До полного понимания всей картины мира было еще очень далеко, но я уже многое понял. В частности, я понял, почему кураторы отдела Х и коллеги Седьмого противостояли друг другу исключительно в прошлом и не могли поубивать друг друга в будущем.
Потому что у них было разное будущее.
Что ж, у этих хроношторм, а у тех какие оправдания?
— До какого-то момента дерево времени росло в будущее совершенно свободно и никого не заботило, сколь широка и раскидиста его крона, — сказал вдруг дед Егор более серьезным, чем обычно, тоном. Похоже, он кого-то цитировал. — И на каждой его ветке была своя жизнь, а потом…
— Катаклизм?
— Хроношторм, — подтвердил дед Егор. — Который оборвет все боковые ветки. Уцелеет только ствол, и, может быть, несколько особо крупных ответвлений. А мы, как показала практика, таким не являемся.
— И вы решили попробовать закрепиться в последний момент? — уточнил я. — Вот в чем ваша тихая гавань. Вы хотели стать стволом.
— Или хотя бы достаточно крупной веткой, чтобы ветры времени не сдули нас к чертовой бабушке и такой-то матери, — сказал дед Егор. — План не казался хорошим даже в самом начале, но другого у нас попросту не было. А в процессе его реализации оказалось, что он невыполним. Мы были способны менять всякие мелочи, но так и не обнаружили ключевой момент, чтобы развернуть историю в нашу сторону.
Они жили в вероятностном будущем, которое хотело бы случиться, но не смогло. И сколько еще таких будущих будет сметено хроноштормом?
А кураторы отдела Х, похоже, сидят если не в стволе, то на какой-то укрепленной ветке и делают все, чтобы так оно впредь и осталось. Что ж, ставки в этой игре оказались куда выше, чем я думал.
Хотелось бы только посмотреть, что за будущее они нам готовят.
И ведь наверняка есть кто-то еще. Если веток много, то вряд ли до появления хроношторма машину времени, или как там это называется, изобрели только в двух. Сколько еще временных линий посылают агентов в прошлое и бьются за возможность стать основной?
Теперь даже неудивительно, отчего в прошлом такой бардак творится.
— Так, а сам ты, ек-макарек, из какого года, Чапай?
— Из девятнадцатого, — сказал я.
— Хороший был год, — сказал дед Егор. — Один из последних спокойных.
— Пандемия?
— Да причем тут пандемия, туды ее в качель, — сказал дед Егор. — Так, чихнул кто-то неудачно, а потом из-за этого пара миллионов человек померло, в масштабах планеты это вообще незаметно было, а уж если на всю крону посмотреть… В начале двадцатых первые признаки надвигающейся хронобури появились, вот о чем я толкую. Только тогда мы их распознавать не умели, а к тому моменту, как научились, уже слишком поздно стало. Такие вот, Чапай, пироги. Не думай о секундах свысока, ек-макарек. Наступит время, сам поймешь.
— Наверное, — сказал я и потянулся за чашкой. Чай в ней, наверное, уже остыл.
— К чаю у меня ничего нет, ты уж извиняй, — сказал дед Егор. — Магазины, сам понимаешь, не работают, а то, что в стенах института осталось, мы уже почти подъели. Так что только хроношторм может избавить нас от каннибализма, только апокалипсис не введет нас во искушение.
Печальную картину он передо мной рисовал, но ведь, по большому счету, не так уж все плохо. Да, это конец света, но только для одной ветви, а не для всего человечества. Людей, конечно, жалко, но в целом это не тот удар, после которого не встают.
И сделать-то уже ничего нельзя. Мир уже схлопнулся и пожран лангольерами Кинга, мы сейчас сидим на последнем недоеденном ими островке реальности.
Но они уже на подходе, и я слышу скрежет их челюстей. Ну, фигурально.
Так-то тут тихо вполне…
В дверь аккуратно постучали.
— Входи, ек-макарек.
Слегка скрипнули петли, и в кабинет деда Егора вошел доктор Пригов, выглядевший так, словно совсем недавно угодил в какую-то нехилую переделку. Вдобавок, он немного прихрамывал, а через прорехи в пыльной одежде были отчетливо видны бинты.
— О, вы здесь, — сказал он, увидев меня.
— Чай пьем, — сказал я. — Хочешь чашечку?
— Нет, спасибо, — сказал он.
— Опять облажался, ек-макарек, — констатировал дед Егор. — Что тебе на этот раз помешало?