— Я уже вдоволь навоевался, — сказал дед Егор. — Теперь хочу просто пожить спокойно, а начало нулевых — время как раз подходящее, спокойное, сытное, стабильное… Вот на излете десятых там уже черте-что начнется, но я старенький, я до этих безобразий могу и не дожить.
— Хороший план, продуманный, — сказал я. — А зарабатывать как собираетесь?
— А мне уже многого не надо, — сказал дед Егор. — Кое-что с собой пронести можно, я это добро продам. Много не выручу, но на домик в деревне хватит. А там устроюсь сторожем к мажору какому-нибудь из местных, на жизнь, думаю, хватит.
Как только он сказал про сторожа и мажора, у меня в голове что-то щелкнуло, очередной фрагмент головоломки встал на место, а легкое дежавю превратилась в стойкую уверенность.
И я мог бы сказать деду Егору, что в какой-то реальности его план точно сработает, потому что я вспомнил, откуда я его знаю. У моего закадычного друга детства, который сумел выбраться из туманного криминального прошлого в сомнительное политическое будущее и занял место помощника депутата Госдумы, как раз сторожем на даче очень похожий дедок работал. На вид он, конечно, постарше был, так и дед Егор собирался не в десятые, а в нулевые, так что вполне мог до нужной кондиции постареть… Если это он, то мир и правда тесен.
Надо же, и отдел Х до него не добрался. Впрочем, КГБ скоро переименуют, может быть, у них в связи с этим цели и задачи сменятся, и некоторые отделы под сокращение попадут… А вот кто поглубже уйдет, того могут и поймать.
Впрочем, Сашка говорил, у них там до ликвидации редко доходит, это просто я такой уникальный попался.
И если это и правда будет он, и в девятнадцатом году мы с дедом Егором окажемся в одной линии, означает ли это, что та линия была-будет основной, и кураторы сидят где-то там, ниже по течению? Или это был не тот же самый дед Егор, а его двойник из еще какой-нибудь реальности? Или просто похож?
— Погодите-ка, — сказал я. — А как же резиночки? Они же вроде как не позволяют вам в прошлое навсегда уходить.
— Резиночки, чтоб сработали, они же к чему-то привязаны должны быть, ек-макарек, — сказал дед Егор. — А как только мы отсюда все уйдем и энергия в генераторах кончится, этой линии больше существовать не будет, смекаешь? И возвращаться будет некуда, поэтому резиночки никуда нас не притянут. И с твоей то же самое будет, только наоборот. Когда мир схлопнется, тебя тут ничего держать не будет, вот и вылетишь обратно, как пробка из бутылки шампанского. В теории.
Если бы не последняя его фраза, меня это, может быть, и успокоило. Но сучить ножками и требовать своего места на машине времени было глупо, ведь эти люди мне ничего не должны. Не попытались пулю в затылок пустить, и на том спасибо.
— То есть, вы решили мой случай на самотек пустить?
— А ты настаиваешь, чтобы мы тебя прямо здесь к стенке поставили? — спросил дед Егор. — Ты ж парнишка резкий, ты нам половину лаборантов положишь, ек-макарек. Пусть время само рассудит, нужен ли ты ему, и если нужен, то в каком именно промежутке. Чапай, я тебе прямо скажу, если ты мыслишь взять меня в заложники и пробиваться к аппаратуре с боем, то ничего у тебя не выйдет. Ты даже не знаешь, куда пробиваться, а ценность моя, как заложника, крайне невелика. Да и патроны у тебя быстрее закончатся.
Чапай образца какого-нибудь две тысячи пятнадцатого года на такую отповедь наверняка ответил бы глупостью в стиле «вызов принят!», и начал бы воплощать приведенный план в действие, а количество патронов не так уж и важно, патроны и затрофеить можно. В драке ведь что главное? Красиво в нее ворваться, а дальше уже по ситуации. Просто делай так, чтобы тебя не убили и преследуй свою цель.
Но устраивать бойню в итак уже обреченном мире мне сейчас почему-то совершенно не хотелось. Должно быть, старею.
Я вздохнул, и, видимо, дед Егор оценил мой вздох как-то неправильно.
— Да не бойся, все сработает, — сказал он.
А может быть, я решил довериться этой «резиночке» и не пробиваться к машине времени, потому что так до конца и не был уверен в том, куда я хочу вернуться. И если это будет мой осознанный выбор, то я буду корить себя за него весь остаток жизни.
А тут — как получится, так и получится…
Дед Егор посмотрел на часы.
— Кроме того, ты свое окно возможностей уже профукал, — сказал он. — Половина персонала уже ушла, дальше вся аппаратура будет работать в автоматическом режиме, люди будут уходить в заранее составленной очередности, и тебе туда уже никак не влезть.
— А вы сами?
— А я уйду последним, — сказал он. — Вот чаек с тобой допьем и пойду. И это, Чапай, провожать меня не надо.