— Да не помирал я. Не было к этому никаких предпосылок.
— Типа, как и сейчас?
— Вообще не похоже, — сказал я. — Я был простым школьным учителем и все конфликтные ситуации разрешались при помощи завуча или вызова родителей в школу.
— А что-нибудь из прошлого? Какой-нибудь незакрытый счет или…
— Я по всем счетам расплатился.
— Так не бывает, — сказал Петруха.
— И тем не менее.
— Ладно, черт с ним, — сказал он. — Не так уж это и важно. Может быть, еще вспомнишь.
— Нечего там вспоминать.
— Как скажешь. Здесь что делать планируешь?
— Надо осмотреться хотя бы пару дней, — сказал я. — А дальше по ситуации.
— Допустим, ситуация останется стабильной, и никто больше не попытается тебя убить, что, конечно, маловероятно, но чем черт не шутит. Что тогда будешь делать?
— Обустраиваться, — сказал я.
Он кивнул.
Было очевидно, что ни он, ни я в такой вариант не верили.
— До вчерашнего дня, то есть, до сегодняшнего, пока Виталик не позвонил с вестями о твоем возвращении, я думал, что в восемьдесят девятом тебя хотели убрать именно из-за Шубина, — сказал Петруха. — Но та ситуация уже давно закончилась, а от тебя все равно хотят избавиться. Не подскажешь, почему?
— Сам бы хотел знать, — вздохнул я.
— Надо мне тебя с человечком одним познакомить, —сказал Петруха без всякой связи с предыдущим. — Может быть, он что-нибудь присоветует.
— Что за человечек?
— Эксперт, — сказал Петруха. — Профессор, когда-то работал на комитет по нашей линии. Исследования пространственно-временного континуума, опасность возникновения хронопарадоксов и все такое. Хорошо в таких делах соображал.
— Так он сейчас, наверное, джинсами на рынке торгует, — сказал я.
После развала союза и плановой экономики эта участь постигла многих светил науки.
— Не тот случай, — сказал Петруха. — То есть, конечно, там тоже все просело, но в первые годы лабораторию он каким-то чудом сохранил, чисто на энтузиазме, скорее всего, а потом и я ему денег стал подкидывать.
— И в чем твой интерес?
— Даже в наше время не все меряется исключительно выгодой, Чапай, — сказал Петруха. — Я помню, где я работал и какое дело делал, пусть даже страна решила, что теперь ей это все не нужно.
— Но ты так не думаешь?
— В смысле, что не нужно? Нет, не думаю, — сказал Петруха. — Все, конечно, пошло по бороде, но хронопидоры до сих пор ходят среди нас. Конечно, некоторая часть вполне приличные и благовоспитанные хронопидоры, но кто-то наверняка по-прежнему злоумышляет, и теперь это никто не контролирует.
— Может быть, кто-то и контролирует, — сказал я.
— Но это не мы, — сказал Петруха. — И мы понятия не имеем, с какими целями они это контролируют. Может быть, они хотят сделать еще хуже.
В его словах был определенный резон, особенно с высоты открывшихся мне в будущем знаний, ведь для кого-то из потомков «хуже здесь» могло означать «единственный вариант пережить хроношторм там». И пофиг на то, что на самом деле они могут толкать человечество по неоптимальному пути.
Они-то сами другого пути не знают.
— Когда можно поговорить с этим твоим экспертом? — особых надежд на эту беседу я не питал, но все же нелишне пообщаться с человеком в теме. Вдруг и посоветует что-нибудь умное.
— Это не так быстро, — сказал Петруха. — Думаю, день-два, у него там график, у меня тоже график, мать его за ногу. Я организую встречу, а потом тебе наберу.
— И куда же ты мне наберешь?
— На конспиративную квартиру, — сказал Петруха. — Часов в одиннадцать вечера нормально будет? Спать еще не завалишься?
— Я, если что, проснусь, — сказал я. — У меня сон чуткий.
— Профессиональное, понимаю, — сказал он. — Сам такой. В общем, я все устрою, ты, главное, постарайся до этого момента дожить.
— Приложу все усилия, — пообещал я.
— Не сомневаюсь.
В два часа дня, после того как Петруха отправился то ли организовывать мою встречу с экспертом, то ли по каким-то своим пацано-бизнесменским делам, я сидел в своей новой «девятке» модного цвета «мокрый асфальт», доверенность на которую, написанная размашистым почерком Петрухи уже лежала у меня в кармане, и подсчитывал свои активы.
Тачка, деньги, два ствола.
Ну, еще конспиративная квартира, где можно перекантоваться на первое время. С одной стороны, могло ведь быть и хуже, причем намного, а с другой — как-то это все равно негусто, учитывая уровень противостояния и техническую оснащенность второй стороны конфликта.
Ребята, кстати, давно уже не давали о себе знать, но я был уверен, что это временно.