Зато какие-то зачатки хищника обнаружились у типа, который стоял справа от меня. Разговаривая с Седьмым, я краем глаза наблюдал, как он мнется, как он поудобнее перехватывает своей автомат, как в его глазах загорается огонек отчаянной наглости…
Впрочем, про последнее я вру, конечно. Если там какой огонек и зажигался, краем глаза я бы его фиг заметил.
Но когда он перешел от тупого стояния на месте к не менее тупым действиям и попытался проломить мне голову прикладом, я был готов. Увернулся, перехватил автомат, быстро убедился, что он сжимает свое оружие достаточно крепко, придал его телу дополнительный импульс, слегка изменив траекторию, и швырнул в командира отряда.
Тот к подобному развитию событий оказался не готов, поэтому уклониться не смог, и на ногах удержаться тоже, и вместе со своим подчиненным рухнул на пол.
Остальные даже дернуться не успели, а я сделал шаг, подходя к Седьмому почти вплотную и приставляя пистолет к его голове.
— Искренне надеюсь, что это была самодеятельность, и он не следовал какому-то вашему плану, — сказал я. — Потому что план этот так себе и следующий его пункт наверняка приведет к бойне в шлюзе.
— Вы не можете убить меня здесь, — сказал Седьмой. — Ведь мы еще должны встретиться там.
— И что мне помешает? — спросил я, слегка вдавив ствол пистолета в его череп, просто чтобы свои возможности обозначить. — Я промахнусь, от тебя будут пули отскакивать или оружие внезапно даст осечку?
— Физически вам ничего не помешает, — сказал Седьмой. — Но это вызовет хронопарадокс, в результате которого может вырасти еще несколько ветвей. На будущем это не скажется, мы уже в любом случае обречены, но и прошлое, из которого вы пришли, тоже может измениться.
На первый взгляд, это были бы весьма позитивные изменения. Если я сейчас пущу ему пулю в башку, то он не сможет прыгнуть в прошлое и отправить майора в реанимацию. И для него самого-то большой разницы, в принципе, не будет, потому что нашу с ним третью встречу он все равно не переживет.
Но это все тоже было на тоненького.
А что, если реанимация как раз-таки оберегает майора от бандитской пули, которую он мог бы поймать, если бы остался в строю? С этими хронопарадоксами всякое может быть.
Ну и, что самое главное, я не чувствовал в себе внутренней готовности застрелить Седьмого вот так, расчетливо и хладнокровно, когда непосредственной опасности он не представляет. Зато никаких угрызений совести относительно того, что я завалил его в честной перестрелке, я не испытывал.
— Давайте просто не будем вот до этого всего доводить, — предложил я.
Бойцы, стоявшие у входа в шлюз, расступились, пропуская начальство.
В среде директоров институтов есть две крайности. На одном полюсе находится чистый ученый, настолько очарованный предметом своих исследований, что до всего остального ему просто нет дела, и административные обязанности приходится тащить его помощникам и заместителям. На другом же полюсе стоит эффективный менеджер, прагматичный, продуманный и циничный, и бывает, что его знания о том, чем вообще занимается его организация, у него довольно поверхностны. Наверное, идеальный руководитель находится где-то в золотой середине между этими крайностями, но местными верховодил первый тип.
Это был благообразный, но несколько растрепанный старичок в пыльном лабораторном халате, накинутом поверх старомодного даже для наших времен костюма-тройки. Впрочем, мода циклична, и вполне может быть, что у них тут как раз был очередной виток…
Может, поэтому тут все и навернулось.
Старичок с совершенно ненаигранным изумлением воззрился на кучу выставленного напоказ оружия, закончив свой осмотр на моем пистолете, приставленном к голове его подчиненного.
— Уберите оружие, — сказал он. — Это совершенно лишнее, я не вижу никакого смысла кого-то здесь убивать.
В качестве жеста доброй воли я отвел ствол в сторону. Самозваные спецназовцы опустили свои автоматы дулами вниз и потянулись на выход.
— А вы, я так понимаю, Василий, — сказал он мне. — Хроноартефакт, с которым доктор Пригов не смог совладать.
Седьмой потупился.
Скоты все-таки эти потомки, подумал я. То хроноартефактом назовут, то агентом хаоса, а чаю попить так никто и не предложил. Не видят они во мне человека, только научную проблему.
— Пойдемте, Василий, — предложил старичок. — Не будем мешать работе.
— Куда?
— Ко мне в кабинет, — сказал он. — Вы ведь хотите поговорить?
— Ясен-пень, он поговорить хочет, ек-макарек, — из-за спин техников вынырнул сухой чувак лет эдак далеко за шестьдесят. В отличие от всех остальных, он был одет в военную форму. Правда, без знаков различия и уже довольно застиранную. На бедре у него висела кобура с чем-то очень массивным. Чуть ли не с музейным «маузером». — Потому что если бы он хотел всех здесь положить, то здесь бы уже все лежали. Я тебе говорил, Иваныч, что твои соколы много не навоюют. Надо было спецов у минобороны запрашивать.