— Как они нас так быстро нашли? — вполголоса поинтересовался Петруха.
Мы засели на площадке между первым и вторым этажом и периодически бросали взгляды наружу через выбитое окно. Снаружи было уже около десятка ржавых машин и несколько десятков вооруженных людей. Похоже, здесь очень ревностно относились к нарушениям существующих границ.
— Точно не знаю, но мы же в будущем, чувак, — сказал я. — У них могут быть камеры, тепловизоры и тахионные транксглюкаторы…
— Но некоторая погрешность у них все-таки есть, — заметил Петруха.
Наши преследователи сумели определить двор, но насчет конкретного дома и, тем более, подъезда, у них были сомнения, потому что вооруженная группа людей начала прочесывать территорию с дома напротив. Пять человек с автоматами наперевес скрылись в подъезде. Такими темпами, если не будет подключена вторая группа, они доберутся до нас минут через двадцать.
Драться с этими людьми мне совершенно не хотелось, и даже не из-за их подавляющего численного перевеса. У нас не было причин для конфликта. Мы забрались на их территорию по ошибке, даже не будучи в курсе, что мы забираемся на чью-то территорию, и, уж тем более, у нас не было никакого злого умысла.
Но в первый раз объясниться у нас не получилось. Ребята жили в суровом мире, где все неизвестное было потенциально опасным, и не они были виноваты в том, что такие подозрительные. В конце концов, они жили в мире, который мы им оставили.
И я всерьез подумывал о том, чтобы выйти из подъезда с поднятыми руками и еще раз попробовать договориться. Должно же это хоть когда-нибудь сработать.
Меня останавливало только то, что ребята не призывали нас сдаться и не предлагали выйти с поднятыми руками в обмен на сохранение жизни, даже для приличия. Возможно, у нас была только одна возможность, и я этот шанс уже упустил.
Поисковая группа вышла из первого подъезда и зашла во второй. На проверку у них ушло около трех минут, но это и неудивительно. Дома тут были невысокие, квартиры — крохотные, и присутствие посторонних наверняка бросилось бы в глаза.
— Можно попробовать вломиться в одну из квартир и выбраться через окно на улицу, — предложил Петруха. — Правда, если они не идиоты, а они не производят впечатление таковых, то с той стороны тоже все перекрыто, но чем черт не шутит…
Может быть, это имело смысл. Наша программа минимум во время этого незапланированного визита в будущее была проста — тянуть время и постараться дожить до того момента, когда нас выкинет обратно. Программа максимум — определить, в каком именно будущем мы находимся и выяснить, по какой причине оно стало таким безрадостным, чтобы по возможности этого не допустить, из нашего текущего положения была практически невыполнима.
И я уже почти склонился к предложению Петрухи и бессмысленной беготни по улицам, которая непременно за ним воспоследует, когда началась стрельба.
Несколько коротких автоматных очередей донеслись из дома напротив, несколько человек выбежали из подъезда. Мгновением позже окно квартиры на втором этаже брызнуло остатками стекол, и на асфальт двора, вынося раму, выпрыгнуло… что-то.
Существо было серого цвета и размером с теленка. Вытянутое, покрытое серой шерстью туловище, восемь коротких (относительно туловища, разумеется) лап, длинный лысый розовый хвост, довольно противный на вид, и две крысиные головы, с двумя парами глаз, двумя парами ушей и двумя отвратительными разверзнутыми крысиными пастями, из которых капала слюна.
Местные встретили явление крысопаука градом пуль, и шкура мутировавшего хищника тут же покрылась рябью отверстий, что не особо сказалось на его общей жизнеспособности. Крысопаук издал отвратительный визг и заметался по двору. Он был чертовски быстр и непредсказуемо менял направление движения. Во время очередного рывка он опасно сблизился с одним из местных, не успевших вовремя отскочить, левая голова молниеносно дернулась, клацнула пасть, и в мгновение ока абориген остался без правой руки.
Все это заняло буквально несколько секунд. Пять или шесть, быть может, а потом в игру вступил более крупный калибр, принесенный из одной из машин. Что-то оглушительно бахнуло — мое внимание было приковано к зверюге, и поэтому самого стрелка я не видел — и одна из голов крысопаука взорвалась фонтаном крови, шерсти и мозгов. Мутант рухнул, его хвост извивался, восемь его лап скребли асфальт, оставляя на нем глубокие царапины от когтей.
Животное подыхало. Не было никаких сомнений в том, что оно истечет кровью, непонятно было только, сколько времени может занять этот процесс.