— Что случилось? — спросил он.
Я сказала Биллу. Без подробностей, одной фразой: «Меня изнасиловали».
— О, не-е-е-т, — звучало это так, будто я сообщила ему о смерти моих родителей в автомобильной аварии.
— С тобой все в порядке?
Что он хочет этим сказать?
— У тебя ничего не болит?
Какого ответа он ждет?
— Пожалуйста, Франсина, скажи хоть что-нибудь!
Тут до меня дошло, что я молчу. Я не могла связать мою ярость с моим голосом.
— Ты у телефона?
— Да, — с трудом выдавила я из себя.
— Я сейчас приеду.
Я положила трубку на рычаг, но не успела разжать пальцы, как раздался звонок. Я вновь поднесла трубку к уху, чтобы услышать голос Билла: «На дорогу у меня уйдет не меньше часа».
— Не гони. Тебя оштрафуют.
Не хватало только, чтобы он разбился по дороге ко мне.
Войдя, Билл пристально оглядел меня, словно хотел увидеть, сильно ли я изменилась.
Не смотри на меня, я подверглась насилию.
— Тебе больно?
Он не смотрит на меня.
— У тебя красная щека.
Я коснулась рукой щеки, по которой Козлак ударил меня. Щека болела.
Я показала Биллу следы от веревки на запястьях.
Он, похоже, гадал, нет ли других травм.
— И внутри все болит.
Он взглянул на меня, словно желая знать, что я подразумеваю под словом «внутри».
— В голове и везде. Пожалуйста, отвези меня в больницу.
Когда мы подъехали к больнице, Билл поставил машину во втором ряду (я сказала ему: «Тебя оштрафуют») и вместе со мной вошел в дверь с табличкой «Экстренная помощь». Мы направились к столику дежурной медицинской сестры.
— Кто из вас больной? — спросила она, прежде чем я успела открыть рот.
В горле у меня пересохло. Я потеряла дар речи. И лишь ткнула пальцем себе в грудь.
— Вы ее муж? — спросила дежурная у Билла.
Тот покачал головой.
— Тогда отойдите за белую линию.
Билл покраснел и отошел на пятнадцать футов, за белую черту, которую мы не заметили. Я чувствовала на себе его взгляд.
— Как вас зовут?
— Франсина Уидмер.
— По буквам, пожалуйста. В обморок не упадете?
— Нет, — я произнесла по буквам мои имя, фамилию, адрес, вид медицинского страхования, название фирмы, выдавшей мне страховой полис, подписала бланк, который дала мне дежурная.
— На что жалуетесь?
— Внутренние органы.
Билл пристально смотрел на мои губы, стараясь по их движению разобрать слова.
— Какие именно?
За спиной Билла уже стояли двое, нетерпеливо ожидающие, когда же освободится дежурная.
— Я не знаю.
— Мы не можем принять вас без разрешения врача и конкретной жалобы.
— Вы хотите сказать, что мне придется уйти?
— Если вы не сможете сказать, что у вас болит.
— Тогда я пошла.
Но в ту же секунду Билл оказался рядом со мной.
— У нее язык не поворачивается сказать правду. Ее изнасиловали.
Дежурная посмотрела на Билла, потом на меня.
— Это не я, — развеял ее сомнения Билл.
— Отойдите за белую линию, — распорядилась дежурная.
Повернулась ко мне.
— Почему вы сразу не сказали об этом?
— Не знаю.
— Жалоба на изнасилование, — громко произнесла дежурная, выводя те же слова на бланке.
— Поднимитесь на второй этаж, в восточную смотровую. Передадите бланк медсестре. Следующий.
Я взяла Билла за руку.
— Спасибо.
— Ему придется подождать здесь, — крикнула нам дежурная.
Бесстрастное лицо медсестры таковым и осталось, когда она прочитала запись дежурной.
— Когда это произошло?
— Этим вечером.
— Сядьте. У меня через минуту заканчивается смена. Вами займется другая сестра.
Ожидание затягивалось. Наконец меня провели в кабинет, велели снять юбку, колготки, трусики, сесть на гинекологическое кресло, вставить ноги в ременные скобы. Я делала все, что мне говорили.
Пришел врач. Мужчина моего возраста. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Он глянул мне между ног. Безо всяких эмоций. Потом на мое лицо. Наконец, на бланк, лежащий на его столе.
— Что случилось? — по голосу чувствовалось, что он куда-то торопится.
Я показала ему запястья. Красные перетяжки от веревок побледнели.
— Вам связывали руки?
— За спиной.
Я показала ему отметину на левой щеке.
— Оплеуха. Крепкая оплеуха.
Доктор повернулся к медсестре.