14
Треснуло, точно выстрелило.
Она вздрогнула и невольно прикрыла глаза, будто опасаясь, что карниз обрушится на голову, рассыпав пластмассовый дождь из зажимов и колец.
Макс наступил на штору. Неумно и по меньшей мере неуместно вешать портьеру такой длины в комнате с одним окном. Все, чему положено элегантно ниспадать на пол, в таком помещении только путается под ногами.
Упс, сказал Макс. Извини.
Она вдруг почувствовала, что устала. Что ей хочется прилечь и, может быть, поплакать. Еще хочется накричать на Макса. Почти непреодолимо. Отчитать его, что он ходит, как слон в посудной лавке, корчит из себя шута горохового, вечно что-то портит, по его вине никакого порядка. Но она подавила в себе гнев, сказала: «Ничего страшного», однако страшным вдруг показалось все, сама мысль о том, что она здесь делает. Взглянув вверх, на штору, одна треть которой беспомощно свисала, она с мягкой решительностью отвергла предложение Макса вернуть ее на место.
Я сама.
Нет-нет, у тебя есть для этого муж, сказала… Катя, кажется? – которая пришла с… С кем же она пришла? С тем рыжим, кажется.
До сих пор она видела только Макса. Такое чувство, что Слава решил пригласить всех своих сокурсников, обе группы, весь поток. Она еще ничего не успела привести в порядок. Расставить как следует. Еще никакого уюта. И слишком много новых лиц для одного вечера, подумала она, чувствуя раздражение.
И никакой он мне не муж, подумала она. Гневно, так, будто Слава в чем-то провинился. Откуда у людей это страстное желание наделить все вокруг именами, назвать, не заботясь о сути, окрестить, олицетворить? В конце концов, если люди живут вместе, это еще ничего не значит. Они любовники, сожители, соучастники, попутчики. Они могут быть кем угодно. Какая глупая эта Катя.
Стулья в комнате травмоопасные, изготовлены до нашей эры, пошутил Макс. Обычные венские стулья родом из пятидесятых, подумала она. У них дома тоже такие были. Когда у нее был дом. Сейчас такая «бабушкина» обстановка в большинстве съемных жилищ. И пока у них не появится приличный доход, придется довольствоваться тем, что имеется. Некоторые вещи ей даже нравятся. Они, в принципе, нравятся ей больше, чем люди. По крайней мере, не болтают.
Она берет тяжелый невысокий пуф от мебельного гарнитура и переносит его к окну. Дотянуться до зажимов с этого пуфа можно только на цыпочках. Во влажных потемках за окном щедро сверкают бликующие фары авто, огни витрины пиццерии напротив, разноцветные огни дробятся в воде луж.
Пришел кто-то еще. Приятный тембр, улыбка в голосе. Она спиной ощутила эту улыбку, сомкнула мини-челюсти зажима на очередной складке шторы и обернулась, чтобы взглянуть на гостя.
В самом деле точно какой-то солнечный удар, как сказал бы классик. Если не принимать во внимание, что на часах двадцать два вечера и шумит дождь.
73
Голуби прилетали на подоконник, лучше бы чайки. Чайки не могут жить без воды, я без чая. Что-то там наскучала в себе, что-то там намечтала… Вдали набережная, в столовой свежие сайки, в море русалки, воланами волн укачало…
– Давай переберемся в Бечичи.
…воланами волн укачало…
– Вот увидишь, там тебе больше понравится, кстати, там через тоннель в скале можно добраться на остров Святого Стефана! Еще там есть мельница! И вообще, пляж гораздо лучше…
…воланами волн укачало, и экс-любови умерли ночью на новом месте. Если вести с Большой земли о плохом – молчи их. У горы перелом хребта, у причала – вывих, мордой тычется в гальку, ищет пестик, находит крестик. Столько шансов остаться, и ни одной причины.
– Я не спятил, это нестрашно, что у нас оплата вперед, я договорюсь с хозяйкой, да, если хочешь, да, мне не нравится здесь, что с того, что осталось всего пять дней, можно же поменять место, верно? Какие-то новые впечатления и пейзаж, и нет, я не хочу на экскурсию, я хочу, чтобы мы переехали туда. Почему ты такая упрямая! Не переживай, я в порядке. Если я говорю, что так будет лучше, значит, так оно и есть. Собирайся!
Поздравляю с почином: голуби дождались обеда, ты – палящего солнца и мёда, свою Надежду – Мандельштам. Каждому по заслугам. Между вами – нет ничего. «Есть такая легенда, – говорит, – есть такая легенда…» Ты поправляешь одежду…
– Ну я прошу тебя… Поверь, так будет лучше… Для нас обоих… Разве я часто о чем-то тебя прошу…
…ты поправляешь одежду, а потом обрывается трос. То ли так подвела походка, то ли ты чересчур зазевалась на ме-ло-чи…
– Я не пил. Я умоляю тебя, уедем. Знаешь, говорят, там золотой песок, не какие-нибудь камни, как здесь. Почему обязательно что-нибудь должно случиться. Ничего не случилось. Мы уезжаем прямо сейчас. Нет, до завтра не может потерпеть. Какую правду, я сказал тебе правду, там лучше, меньше народу, лучше пляж. Я не кричу, просто ты отказываешься меня слышать.