Дружный хохот грохнул с такой силой, что в дверь на секунду заглянул испуганный проводник.
Они были молоды. У них была любимая и опасная работа, но никто из них не думал об опасности. Они просто готовы были сделать все, что нужно для страны, и еще немного. Поезд шел на восток.
Огромный восьмиколесный монстр выскочил из-за леса и, почти не снижая скорости, помчался по полю, поднимая за собой снежный шлейф. В бинокль можно было различить, как в кабине, беззвучно открывая рты, подпрыгивают, явно держась за все, что попало под руку, люди в танкистской форме. За ним, держась левее, чтобы не попасть под снежный вихрь, мчались два броневика. Заметно было, как они первоначально отстали от подвижного многоколесного аппарата, но затем водители сумели нагнать и даже начать постепенно обгонять транспортер. Колонна уверенно приближалась к стоящим у заснеженной рощицы автомобилям, возле которых можно было, присмотревшись, заметить позиции отделения охранения.
— Успеют? — продолжая следить в бинокль за передвижением, спросил, ни к кому персонально не обращаясь, человек в каракулевой папахе и в шинели со знаками различия маршала в петлицах. Рядом с ним стояло еще несколько человек, столь же внимательно разглядывающих невиданное ранее зрелище.
— Так точино, товарис марсал, время есть, — с заметным акцентом ответил стоящий неподалеку невысокий азиат в теплой куртке, надетой поверх зимнего комбинезона, напоминавшего лётный, только защитного цвета. Несмотря на теплую одежду и натянутую шапку-ушанку, заметно было, что он мерзнет. Опустив бинокль, маршал повернулся к отвечавшему и, заметив его состояние, сказал. — Э, так не пойдет. Идите в палатку, погрейтесь, — и добавил, чтобы пресечь возможные возражения. — Считайте, что это мой приказ, товарищ Цой.
Козырнув, кореец четко, как на параде повернулся и пошел к установленной невдалеке большой армейской палатке, из торчащей над которой трубы вился дымок. Некоторые из присутствующих с явной завистью посмотрели, как инструктор-ракетчик скрывается в теплой, защищенной от ветра внутренности штабной палатки, но тут же повернулись назад.
Как раз в этот момент колонна остановилась и из кабин на площадку, уже отмеченную маркерами, посыпались бойцы. В бинокли было видно, как два броневика БА-64, обогнавшие в последний момент транспортер, занимают заранее подготовленные точки неподалеку от выбранной пусковой площадки.
Выстроившиеся в ряд у пусковой установки бойцы напряженно смотрели на командира огневого расчета. Капитан несколько мгновений смотрел на стоящую напротив него короткую шеренгу, словно ожидая привычной команды инструктора, после чего будничным голосом скомандовал сам:
— Расчет, цель учебно-боевая, готовность номер один. К бою! Расставить приборы наблюдения!
Расчет ответил дружным: «Есть к бою» и, развалив строй, помчался по местам. Словно по мановению волшебной палочки, появились и разместились на своих местах приборы наведения, по командам старшего оператора номера расчета, действуя с наработанной тренировками четкостью, подготовили пусковой стол и ракету к подъему, после чего последовал доклад:
— К подъему готовы!
Тем временем двое бойцов, подбежав, отдали капитану красные заглушки, которыми в походном положении закрывались датчики баровысотомера. Капитан, держа в их в руке, быстро обошел пусковой стол, проверив правильность выполнения подготовительных работ, и скомандовал:
— Поднять ракету!
Первый номер перебросил тумблер на пульте и огромная махина, весом почти в шесть тонн, начала медленно подниматься, словно стараясь найти в небе нужную ей точку. Наконец, уставившись строго вверх, ракета застыла на полностью развернутом пусковом столе.
— Словно орган торчит, — с усмешкой вырвалось у кого-то из свиты за спиной маршала. Тот даже не обернулся, только дернул щекой, продолжая следить за действиями расчета. На пусковой тем временем приступили к самому ответственному моменту: отделению стрелы, удерживающей ракету в вертикальном положении. Если пусковой стол выставлен неровно, то ракета, не удерживаемая на нем ничем, кроме собственного веса и ветровых болтов, просто упадет на головы расчета. Но все прошло благополучно, ракета стояла, словно приклеенная и только работающие рядом бойцы показывали, что еще не все готово к пуску.
Но вот расчет отбежал по сторонам и неожиданно откуда с боку до Тимошенко донесся спокойный голос корейца:
— Двенатсать минут. Отличное время, товарисч марсал.