— Боже… — выдохнул Катин. — Он, не…
— Она слишком ярка, — решила Тай. — Выключить сенсоры надо!
“Рух” стал удаляться.
— О боже! Они… они в самом деле… Они действительно падают! Она уже очень яркая! Они погибнут! Они сгорят, словно… Они падают! Лок, останови их! Сделайте же хоть что-нибудь! Там же капитан! Надо что-то сделать!
— Катин! — крикнул Мышонок. — Выдерни эти чертовы сенсоры! Ты что, свихнулся?
— Они опускаются! Нет!.. Это словно черная дыра в середине всего сущего. И они падают туда. Они падают… падают…
— Катин! — завопил Мышонок. — Катин, не смотри туда!
— Она разрастается, она так ярка!.. Еще ярче!
— Катин! Вспомни Дэна! Выдерни свои штеккеры!
— Нет! Я должен это видеть! Что-то грохочет. Она прогнала ночь! Я чувствую, как пахнет горящая темнота. Мне их уже не видно… Нет, вот они!
— Катин, перестань! — Мышонок перегнулся через “Ольгу”. — Тай, отключи его входы!
— Не могу. Я этот корабль против гравитации вести должна. Катин! Выключи сенсоры! Я тебе приказываю!
— Ниже… ниже… Я снова их потерял! Мне их больше не видно… Свет сделался красным… Я больше…
Мышонок почувствовал, как корабль дернулся: парус Катина хлопнул.
Катин испуганно закричал:
— Я больше не вижу! — крик перешел в слезы. — Я ничего не вижу!
Мышонок скорчился на койке, закрывая глаза руками, плечи его затряслись.
— Мышонок! — рассердилась Тай. — Черт возьми, мы уже потеряли один парус! Отпусти немного свой!
Мышонок, ничего не видя, приспустил свой парус.
“Рух” удалялся от звезды, а “Черный какаду” падал на нее.
И это была Нова.
Ведущий свой род от пиратов, обгоревший в огне, называемый грабителем, убийцей, вором.
Стерплю.
Я возьму все призы одним махом и стану человеком, лишившим созвездие Дракона его будущего. То, что это будет сделано, чтобы спасти Федерацию Плеяд, не умаляет моего преступления. Сильные люди могут, в конце концов, совершать великие преступления. Здесь, на “Черном какаду”, я навсегда потерял свою любовь. Я говорил ей однажды, что такие не приспособлены для осмысленной жизни. Ни для осмысленной смерти — это смерть, единственный смысл которой в том, чтобы предотвратить хаос. И они умерли… Такая жизнь и такая смерть уменьшает значимость, снимает вину с убийцы и ореол — с героя. Интересно, как другие преступники оправдывают свои преступления? Опустошенные миры порождают опустошенных сыновей, способных лишь к игре или драке. Достаточно ли этого для победы? Я разрушил одну треть Вселенной, чтобы поднялась другая, и еще одна балансировала на краю. И я не чувствую на себе греха. Может быть, оттого, что я свободен и зол. Ну, хорошо, я могу теперь оплакивать ее, смеясь… Мышонок, Катин, кто из вас теперь слепец, не могущий видеть меня победителем над этой звездой? Я чувствую, как огонь давит на меня. Как ты, Дэн, я буду балансировать между рассветом и вечером, но призом моим будет полдень!
Темнота.
Молчание.
Ничто.
Затем забрезжила мысль:
“Я думаю… Так или иначе, я… Я — капитан Кроуфорд?” — он старался не думать об этом. Но мысль была им, он был мыслью. Не за что было уцепиться.
Мерцание.
Колокольчик.
Аромат тмина.
Это было начало.
Нет! Он зарылся в темноту. В ушах еще стоял чей-то крик: “Вспомни Дэна!”, в глазах — картина поплывшего оборудования.
Слабый звук, запах, мерцание сквозь сомкнутые веки.
Он подумал о бессознательном страхе, об огненном потоке ужаса. Но страх уже исчез из сердца, и участившийся пульс толкал его наверх, туда, где ждало его величие умирающей звезды.
Сон был убит.
Он задержал дыхание и открыл глаза.
Перед ним мерцали пастельные краски. Мягко нанизывались друг на друга высокие аккорды. Тмин” мята, кунжут, анис.
А позади красок — фигура.
— Мышонок? — Катин прошептал это и удивился тому, как отчетливо он себя слышит.
Мышонок убрал руки с сиринкса. Исчезли и краски, и аромат, и музыка.
— Проснулся? — Мышонок сидел на подоконнике — плечи и левая половина лица залиты мягким медным светом. Небо над ним было фиолетовым.
Катин закрыл глаза, вдавил голову в подушку и улыбнулся. Улыбка становилась шире и шире, обнажая зубы.
— Да, — он расслабился и снова открыл глаза. — Да. Я проснулся. — Он резко сел. — Где мы? На обитаемой станции Института Алкэйна? — но тут же увидел в окно пейзаж.
Мышонок слез с подоконника.
— Спутник планеты, называемой Новой Бразилией.
Катин вылез из гамака и подошел к окну. За атмосферным куполом, за низкими зданиями черно-серые горы иззубривали близкий горизонт. Он втянул прохладный воздух и повернулся к Мышонку.
— Ох, Мышонок, я думал, что проснусь, как…
— Дэн получил свое на пути к звезде, а ты — когда мы удалялись. Все частоты были сдвинуты в инфракрасную область. Это ультрафиолет разрушает сетчатку и приводит к таким вещам, как у Дэна. Тай все-таки улучшила момент и отключила твои входные датчики. Знаешь, ты действительно был какое-то время слепым. Мы засунули тебя в медицинский аппарат сразу же, как только очутились в безопасности.
Катин задумался.
— А что же мы делаем здесь? Что произошло потом?
— Мы остановились около обитаемой станции наблюдали за всем этим фейерверком с безопасного расстояния. Ей понадобилось чуть больше трех часов, чтобы достичь максимальной светимости… Мы разговаривали с экипажем станции, когда поймали сигнал капитана с “Черного какаду”. Мы покружились там, подобрали его и разрешили киборгам “Какаду” убираться восвояси.
— Подобрали его? Ты хочешь сказать, что он выбрался оттуда?
— Да. Он в соседней комнате. Он хочет поговорить с тобой.
— Так это не вранье — насчет кораблей, входивших в Нову и оставшихся невредимыми? — они направились к двери.
Катин забылся от восторга, созерцая великолепие щебня через огромное окно в коридоре, пока Мышонок не сказал ему:
— Сюда. Они открыли дверь. Полоса света пересекла лицо Лока.
— Кто здесь?
Катин проговорил:
— Капитан!
— Что?
— Капитан фон Рей!
— Катин? — его пальцы вцепились в подлокотники кресла. Желтые глаза уставились в упор.
— Капитан, что?.. — лицо Катина прорезали глубокие морщины. Он подавил панику и заставил лицевые мышцы расслабиться.
— Я сказал Мышонку, чтобы он привел тебя посмотреть на меня, когда ты будешь в полном здравии. С тобой… С тобой все в порядке. Хорошо, — боль проступила на изуродованном лице и исчезла. Но это была именно боль.
Катин перестал дышать.
— Ты тоже старался увидеть. Я рад. Я всегда думал, что ты можешь понять.
— Вы… Вы рухнули на звезду, капитан? Лок кивнул.
— Но как вы выбрались?
Лок вдавил голову в спинку кресла. Темная кожа, рыжие волосы, невидящие глаза — единственное в этой комнате, что имело цвет.
— Что? Выбрались, ты сказал? — он коротко рассмеялся. — Это теперь раскрытая тайна. Как я выбрался? — было видно, как на его лице подрагивают желваки. — Звезда, — Лок поднял руку и согнул пальцы, поддерживая воображаемую сферу, — звезда вращается как планеты или спутники. Для тела, имеющего массу звезды, вращение означает наличие неимоверной центробежной силы, приложенной к экватору. К концу синтеза тяжелых элементов на поверхности звезды, когда звезда становится Новой, все это проваливается внутрь, к центру, — пальцы его задрожали. — Вследствие вращения материя полюсов проваливается быстрее, чем материя экватора, — он снова вцепился в подлокотники. — В течение нескольких секунд после начала превращения сферы уже нет, а есть…
— Тороид!