Мита налила в кружку молока из пакета. Пошарила вокруг плитки, нашла мятую пачку овсянки, всыпала в молоко несколько щепоток и поставила все это на огонь. Потом вернулась к питону, изловчилась и, схватив его почти за голову (чтоб не укусил), сунула в пустую матерчатую сумку, ранее висевшую на вешалке. Удав недовольно пошипел и грустно посмотрел на зайку.
— Ничего, не обижайся, просто я тебя побаиваюсь, а в сумке ты отлично отмоешься.
Мита стала полоскать авоську в ванной. Удав крутился и пытался вырваться из плена. Он явно любил воду и хотел на свободу.
— Что ты крутишься? — умоляла его несчастная нянька, — Утонешь, что я буду делать? Где найду еще одного удава. Ты же университетская собственность. Вообще, веди себя достойно в этих академических стенах! Я уже вспотела вся тебя купать. Вот даже шерсть подгорать начала. Стоп!
Мита остановилась.
— Шерсть гореть не может! Каша!!!
Действительно, горела забытая на плите каша. Зайка ринулась к конфорке, бросив сумку в раковине. Густой черный дым тянулся вверх. Запищала пожарная сирена, включились автопожарники и с потолка хлынул дождь.
— Да что ж такое! Намокнут! Книги! Лекции! Боже мой!
Зайка выдернула шнур печки и принялась убирать бумаги. Она перекладывала их под стол, спасая от льющейся сверху воды. Наконец, автопожарники отключились. Мита перевела дух и огляделась. Каша больше не дымилась, а только слегка пованивала пригоревшим молоком. Искусственный дождь намочил диван и кресло, оставил на полу небольшие лужи, промыл и без того чистые лабораторные столы, заполнил до верху мойку. Стоп! Мойка, как раз стремительно пустела. Мита кинулась к ней. Удав, оставленный без призора, вырвался из сумки, начал плавать, баловаться и случайно, а может нарочно, подцепил затыкавший слив носок. Вода с шумом ринулась по трубам, утаскивая за собой новорождённого купальщика.
— Куда? — визгнула Мита, вцепляясь в еще торчащую в раковине голову малыша.
Началась борьба. Вода тащила удава вниз, Мита — наверх. Победил разум. Чистый, хотя и несколько помятый удав был насухо протерт в лабораторным халатом и помещен в аквариум.
— Уж искупались, так искупались, — протянула Мита. — Знаешь, я тебя совсем не боюсь уже. Пожалуй, ты мне даже нравишься. Я назову тебя Вася. Хорошее имя, и тебе подходит. А сейчас будем есть.
Она положила в чашку Петри кашу, достала из кармашка мятенькую шоколадную конфетку, покрошила ее сверху и сунула все это Васе в аквариум.
— С шоколадом можно съесть любую гадость, — заверила она удава. — Ты питайся, а я пока приберу.
Мита взяла тряпку и стала протирать пол. Вася понюхал еду и отвернулся, прикрыв нос хвостом. Тем не менее, откуда то раздавалось чавканье.
— Кушай аккуратно, — сделала замечание Мита, — Ты в Университете. Привыкай быть культурным.
Удав обиженно завертел головой.
— Что такое? Это не ты? Действительно. Каша вся на месте. А кто?
Она огляделась. Звук шел из-под стола. Мита нагнулась и ее глазам предстала страшная картина. Мыши, видимо проголодавшись, глодали тетрадь с лекциями.
— Негодяи! — закричала зайка, отбирая тетрадь. — Варвары! Это же знания. Их надо в голову, а не в желудок. Немедленно отдайте.
Мыши перепугано и виновато глядели на рассерженную хозяйку.
— Вы что, голодные? — смилостивилась та
Мыши закивали.
— Так бы и сказали. Идите есть кашу. И ребенка покормите. А я пока наведу порядок.
Она сгребла мышей и сунула их в аквариум. Удав обрадовался и двинулся в сторону новых постояльцев. Раздался отчаянный писк.
— Стоять! — скомандовала Мита. — Ты что задумал? Как можно? Они — твои гости.
Удав виновато потупился.
— Немедленно ешьте кашу и спать.
Звери нехотя придвинулись к не слишком аппетитно пахнущей тарелке. Старшая мышь подцепила кашу на лапу и сняла пробу, потом кивнула головой и все семейство принялось за еду. Вася, видя, что одна пища поглощает другую и он скоро останется совсем ни с чем тоже накинулся на овсянку. Мита же собрала растерзанные и мокрые лекции с пола, расправила их на столе и придавила сверху книгами, чтобы они просохнув не скукожились. В это время из клетки донесся писк.
— Что такое снова? — повернулась Мита. — Немедленно отпусти мышь! Ты что? Ты же наелся. Полную чашку овсянки умяли.
Удав нехотя поставил мышь на дно аквариума и начал утирать слезы.
— Что ты плачешь? Ты сытый, чистый. Ложись спать.
Удав покрутил головой.
— Почему не хочешь? Смотри, все хотят.
Действительно, мыши устраивались на ночлег, выставив, впрочем двух часовых. Старшая мышь качала на руках малыша, опасливо поглядывая на удава. Тот ткнул в нее хвостом и протяжно всхлипнул.