— До девушки мне ещё рановато, — усмехнулся тот. — А в остальном вы правы — новые знания повысили как самооценку, так и самоорганизацию.
— Ты можешь показать мне сейчас те документы, что просил забрать Геннадий Николаевич?
— Могу, но смысл? Вы хотите возвращаться к себе домой в такое время суток и при такой ситуации в городе?
— А что, есть другие варианты?
— Оставайтесь ночевать у нас. В папиной комнате. Чистое постельное бельё я вам найду, а завтра утром спокойно доберётесь до работы или амбулатории.
— Ты серьёзно? — женщина смотрела на него немигающим взглядом.
— Василиса Андреевна, не нужно со мной поступать, как с маленьким. Мы уже говорили на эту тему. Я не буду мешать вашим с отцом отношениям… он столько перенёс после смерти мамы и так настрадался… пусть ему повезёт с вами.
— Спасибо тебе за такие слова, Валера… — в уголках её глаз блеснули слёзы. — Обещаю тебе не быть злой мачехой.
— Вы и злая — понятия несовместимые, — снова усмехнулся он. — Во всяком случае, в нашей семье — точно.
3 ноября 1982 года. г. Рябиновск. Утро. Новая площадка радиозавода
Сегодняшняя планёрка лишь частично касалась производственных моментов — в большей части она была посвящена кадровому вопросу.
— Надеюсь, все уже в курсе, что в городе проводится эвакуация жителей, которые по тем или иным критериям дальше не смогут проживать в Рябиновске? — Константин обвёл взглядом собравшихся.
— А что вообще случилось? — поинтересовался Старков.
— Скоро наш город станет закрытым.
— С почтовым ящиком? — спросил он же.
— Да, и с третьим уровнем секретности. Для тебя и ещё двоих радиолюбителей, как твоих помощников на «круглых столах», сделано исключение — у вас не отберут разрешение на выход в эфир. Но, пожалуйста, не злоупотребляйте этим. Идём дальше. Каждый начальник цеха должен чётко уяснить, что никаких лиц, саботирующих производство, на нашем предприятии не должно быть. Каждый начальник цеха в ответе за своих рабочих. Спрос будет в первую очередь с него. Если у вас в цеху кто-то бузит или нарушает трудовой распорядок, значит, избавляемся от этого человека. Без лишних сантиментов. И ещё… я прекрасно понимаю, что есть люди, имеющие авторитет в цеху, но и среди них сейчас могут оказаться те, кто отнесётся отрицательно к сложившейся ситуации. Поверьте, об этом нелегко говорить, но и с ними будем расставаться.
— Авторитет зарабатывается долго, а потерять его можно в момент, — горько усмехнулся Краснов.
— Вот-вот, Олег Владимирович. Очень верно замечено.
— Константин Сергеевич, вы подумали о слиянии трикотажной фабрики и «Прометея» в один конгломерат? — напомнила ему сестра. — В свете предстоящих переговоров с немцами и болгарами это становится актуальным.
— Им ткани, «Алым беретам» мотоциклы… так мы вообще вылетим в трубу, — усмехнулся Костя.
— Какой вы жадный стали, товарищ Иванов… — она покачала головой. — Я такого раньше за вами не замечала.
— Я не куркуль, а просто рачительный хозяйственник. Ладно, готовь договор о слиянии. А потом и нашим работникам одежду подкиньте.
— Кстати, пока нет оптовых поставок тканей, можно выйти из положения, купив их в магазинах Рябиновска и Калачеевска. Понимаю, что выйдет несколько дороже, но хотя бы обеспечить «Беретов». На них сейчас вся надежда.
— Да я понимаю… блин, как не вовремя ушла из города милиция… ладно, разрешаю снять со счёта предприятия не более ста тысяч рублей. Надеюсь, этого хватит?
— Мы даже не рассчитывали на такую сумму… — искренне удивилась она. — Обещаю экономить каждую копейку!
— Ну вот, а кто-то только что меня назвал жадным, — снова усмехнулся Костя.
— Беру свои слова назад!
В то же время. ЦСБ. Первый этаж
Вчера Родион отбуксировал на механический завод, в цех, который отдали НПО «Гефест», разбитый «Люкс» директора химзавода. Печальным взглядом осмотрев побитую машину, он долго качал головой. Анжела и Настя, присутствовавшие вместе с ним на этом осмотре, удивлённо посматривали на Громова.
— Зачем ты эту рухлядь сюда припёр? — после долгого молчания поинтересовалась Анжела.
— Много ты понимаешь… рухлядь… — мотнул он головой. — При желании из этого убитого «седана» можно сварганить неплохой кабриолет.
— Зачем? — снова не поняла та.
— Затем, что «Беретам» пока не на чем ездить. А тут такой вариант.
— Но скоро зима!
— И что? Брезентовый верх, и все дела. Они ж не в купальных костюмах на нём разъезжать будут?