Я никогда не обвиню кого-то в том, что меня бросили. Для любви мне никто не нужен. Никто, кроме меня, не может перестать любить, отпустить себя, начать обжираться, напиваться, орать.
Путь к выживанию – никто не найдет его для меня.
Чтобы ступить на него, надо начать уходить.
Уходить от себя.
Уйти в Другое.
Туда, где я снова могу принимать. Принимать и любить.
Обновиться, чтобы любить сызнова.
В себе, как и в других, нужно любить все, что переливается через край, все, что выходит за пределы, все, что ускользает, все недостатки, слабости и ошибки.
Все это вещи, которые делают нас людьми.
Не стоит этого бояться.
Вот почему я люблю изобилие, излишества, люблю трагедию, комедию, люблю идти до конца, даже если это нелепо, – и тем лучше, если это нелепо.
Во всяком случае, я не верю в смешное, отношу это только к политикам.
Мы никогда не бываем смешны.
Даже в наших худших проявлениях.
Смешна только власть. И ненавистна.
Я не люблю власть, потому что не люблю ни командовать, ни подчиняться.
Мерзость человеческая всегда начинается с жажды власти. Никакого выхода из этого не найти.
Чудо – это Другое.
Чудо – это жизнь.
В жизни, где все открыто и все возможно.
Захватывающее, как свободное падение.
В ней никогда ничто не застывает. Жизнь – она движется, рычит, царапает, взрывается, она приходит и уходит.
Это дикое животное.
Власть все еще хочет принудить нас к оседлости.
Обездвижить.
Посадить в клетку.
Она хочет, чтобы мы всегда были равны себе.
Но мы никогда себе не равны. Мы всегда намного больше или намного меньше, чем мы есть.
И очень хорошо, что так.
Меня влечет только непредвиденное.
Непредвиденное – это жизнь, это то, что уводит нас в Другое. К тому, чего мы не знаем о себе.
Мы слишком часто глухи к непредвиденному. Оно беспокоит нас, лишает равновесия, пугает. Мы ему не доверяем. Мы предпочитаем планировать, организовывать, знать. Прятаться за этими заслонами, за повседневностью и рутиной. Каждый наш день повторяет предыдущий.
Но жизнь – не улица с односторонним движением.
Она кроется где-то там, в нашем подземелье, и хлещет из каждой нашей эмоции.
Надо просто выпустить ее на свободу.
Свободу быть.
Заключить ее в рамки – значит заточить себя в тюрьму. В итоге мы теряем нашу свежесть.
Я часто фальшивлю, не вся моя музыка гармонична.
Я даже могу показаться непоследовательным. Изменяющим самому себе. Меня это не смущает: это мой способ быть верным жизни. Уважать ее, ее напор и ее уклончивость.
Так что да, я, конечно, делал ошибки. Но я заявляю о праве на ошибку. Даже глупую.
Я никогда ничему не учился: я жил.
Я много в чем напортачил. И еще напортачу. Это может быть беспорядок, но красивый беспорядок. И в любом случае новые приключения.
Мне уже давно плевать на чувство вины.
Я хочу идти куда угодно, даже рискуя ошибиться. Меня ничто не пугает. Кроме глупости.
Я оставляю другим заботу о том, чтобы обнаруживать мои противоречия. Комментаторов всегда хватает.
Я предпочитаю жить, а не комментировать.
Во всяком случае обо мне можно сказать что угодно: я уже в Другом.
То, что предлагает нам жизнь, бесконечно.
Мы редко этот дар принимаем.
Мы предпочитаем задавать себе вопросы. Мы так отформатированы.
И все же жизнь проста. Но мы ей сопротивляемся. Она нас пугает. Мы ее не понимаем.
Тут не в чем разбираться.
Мы замучились объяснять необъяснимое. Заданное нам, живущее в нас.
Когда рождаемся, мы знаем все.
Потом все забываем.
Мы обременяем себя образованием, знаниями, которые лишь делают все смутным, громоздят препятствия между жизнью и нами. Мы становимся нерешительными, неуверенными, принимаем позу эмбриона, сокращаем свои возможности и территорию.
Нет ничего более существенного, чем научиться разучиваться.
Мне повезло – я учился меньше других. Мне от меньшего пришлось освобождаться. Единственный способ вернуть себе чудо жизни – это вновь обрести невинность, что дана нам от рождения.
Это единственное состояние покоя, единственное истинное общение с божественным.
Возможно, утраченный рай.
Во всяком случае, наша тайна.
Надо жить, как тот лунатик, который ни за что не упадет, пока его не разбудят.
Дело лишь в инстинкте и мгновении. В Другом.
В Другом, где есть жизнь.
В тот день, когда я захочу написать мемуары, меня можно отправить в дом престарелых. Думать о том, чтобы вовремя поменяли подгузники.