Главным регулятором стабильности Распада стал тот самый эффект райской слепоты, согласно Договору взятый под контроль сторон. Т. е. незапланированный прежде эффект стал прогнозируемым и управляемым. Все живые и неживые объекты – люди, деревья, дома, земля под ногами – получили неустранимый электронный маркер – райский или адский, в зависимости от места пребывания. Население, кроме того, снабжалось AR-приборами, устранявшими все сенсорные сигналы от объекта с маркером антагониста. Без этих приборов вскоре стала невозможна коммуникация внутри сообществ, поэтому через несколько лет их приняли даже непримиримые конспирологи.
И Распад показал свою эффективность. Критики-алармисты, с обеих сторон предрекавшие ухудшение ситуации (каковым могло быть только уничтожение планеты), в итоге ошиблись. Словно лишившись барьеров, сепарированные миры понеслись каждый в своем направлении. Лет через пятнадцать они просто забыли друг о друге, забвение случилось как бы само собой. В аду информация о рае не скрывалась, её можно было легко отыскать, но многочисленные внутриадские противоречия и соблазны выигрывали у альтернативного мира гонку за интерес. Тот свет был просто неактуален, поэтому о нем не помнили. Рай изучали только историки и сотрудники маргинальной Службы адаптации мигранток, к которой спустя два года после перехода присоединилась и Рада. В самом же раю информация о стране антиподов тоже не табуировалась, поскольку распространялась в форме устрашающих мифов. Таким образом, решалась проблема образа врага, который, по утверждению критиков Распада, формируется с необходимостью. Дескать, устранишь один ад, взамен обязательно появится другой, поскольку куда-то необходимо канализировать энергию разочарований и недовольств. Но в раю образ врага-монстра продолжал культивироваться с той же силой, что и до Распада (впрочем, здесь критики оказались отчасти правы – новым врагом рода человеческого была официально признана баба). В аду же периодически возникали конкурирующие образы «анти», не получавшие однозначных преимуществ, – слишком много противоречий циркулировало одновременно. Другой возможной проблемой, по мнению критиков, являлась пространственная близость миров (имелись такие зоны, где на тот свет можно было дойти пешком за пару часов). Т. е. существовала статистическая опасность случайного попадания в потусторонний мир. Но в этом случае идеально срабатывали AR-устройства. При пересечении границы маркеры-антагонисты придавали контексту неприятные характеристики, о которых сигнализировали все ощущения. Иной мир выглядел депрессивно и пустынно (что-то вроде маглоотталкиванья в мире магов), и его хотелось быстрее покинуть. К тому же, как уже было сказано, вызовы и заботы собственного мира поглощали все интеллектуальные и эмоциональные ресурсы, а для проникновения за грань реальности требовались особые усилия. Да и зачем проникать за грань, если другое измерение всё равно не улавливается органами чувств, – восприятие и райских, и адских жителей быстро синхронизировалось, и теперь они были одинаково невидимы и неслышимы друг для друга даже без очков. Правда, в отдельных случаях разглядеть потустороннего обитателя было возможно, а именно в случае сильной эмоциональной привязанности к антиподу. Под влиянием мощной мотивации мозг мог изменить перцептивные схемы, – грубо говоря, желание одолевало опыт. Понятно, что чисто ситуативно такие варианты могли проявляться только в отношении мигрантов из одного измерения в другое. Иными словами, разглядеть и расслышать друг друга могли только те антиподы, которые прежде принадлежали к одному миру, помнили друг о друге, и эти воспоминания были эмоционально нагружены. Именно этим редким исключением из правил и рассчитывала воспользоваться Рада во время встречи с сестрой, – которой она надеялась открыть правду о параллельных реальностях, объяснить, куда она пропала шесть лет назад и почему сейчас невидима.
Однако на объяснение, даже самое короткое, не было времени, поскольку с минуты на минуту ожидалось прибытие ангелов, призванных оборвать и без того эфемерную встречу.
4.
Что вообще можно сказать за пять минут? Но начала разговор не Рада, а Забота:
– И как там… в аду?
– Там… – Рада вспомнила инструкцию Службы адаптации. – Там баба может одна выходить за пределы участка… – при первой встрече с мигранткой предписывалось изъясняться на понятном ей языке, существенно дозируя данные. Поскольку, если инструкторка заявит, что женщина может выходить за пределы не только «участка», но и планеты, неофитка не примет чуждую информацию.