— Стой, где стоишь, приятель, — сказал лакей, подходя ближе. — И не шевелись. Я тут по делу, так что мне сейчас не до шуток!
— Что это значит? — вскричал мистер Хебблсуэйт.
— Ага, вот оно! Я так и думал, что его светлость захватит свой сегодняшний куш с собой наверх. Отлично, отлично! Эй, отойди-ка подальше! Давай-давай, еще дальше! И ожерелье тоже здесь. Отлично, лучше просто не придумаешь. Ну, это мне, а ты забирай остальное. Счастливо оставаться, Распутин!
Он схватил ожерелье и еще несколько вещей, повернулся и пошел к двери. Холодная наглость этого налета так взбесила мистера Хебблсуэйта, что он бросился вперед, готовый к опасной схватке с вооруженным противником. Но, очевидно, лакей не имел намерения применять силу, предпочитая уйти быстро и бесшумно. Рука мистера Хебблсуэйта лишь коснулась его спины. Лакей одним прыжком выскочил из комнаты, захлопнул дверь перед носом мистера Хебблсуэйта, и не только захлопнул, но даже запер на замок. Он предусмотрительно вынул изнутри ключ, когда вошел в комнату, и теперь мистер Хебблсуэйт был взаперти и напрасно терял драгоценное время, дергая дверную ручку.
— Да, ловко он меня, черт возьми… — подумал вслух мистер Хебблсуэйт, отворачиваясь от упрямой двери. — Что теперь делать? Позвонить им — кто бы ни были эти таинственные «они» — по телефону и рассказать обо всем? Или ждать, когда вернется страшный пожилой человечек — очевидно, лорд Такой-то, — который твердо обещал вернуться. Хотя, по-видимому, смешно принимать всерьез обещания его эксцентричной светлости, потому что у розового человечка явно не все дома. Размышляя об этом, мистер Хебблсуэйт снова подошел к столику и машинально протянул руку к оставшимся драгоценностям. Теперь хмель прошел, и голова не так сильно кружилась, как во время погони за его клептоманской светлостью, но от этого он отнюдь не стал чувствовать себя лучше. Наоборот. Все по-прежнему расплывалось у него перед глазами, но утратило всякую привлекательность. Ощущение благополучия исчезло, едва отхлынул золотой поток шампанского. Началась легкая головная боль Мистер Хебблсуэйт сел, продолжая перебирать в руках драгоценности. Но о них он не думал. Он думал о том, что делать дальше.
Дальше он изумленно и растерянно уставился на нового посетителя, который стоял у двери, рассматривая его с торжествующим блеском в глазах и с широкой насмешливой улыбкой — такой широкой, что не могли скрыть даже его солдатские усы. Ибо это был все тот же подозрительный высокий человек с солдатскими усами. Вид мистера Хебблсуэйта, судя по всему, доставил ему большое удовольствие.
— Так, так, так! — воскликнул он. — Вот мы где, и так чудненько заперлись! И кое-что другое тоже здесь. Так, так, так! Должен вам сказать, вы весьма умны — до известного предела. Но, как часто бывает, вы слишком быстро перешли этот предел. Ну, снимайте бороду. Это вам не детский утренник.
Мистер Хебблсуэйт с досадой обнаружил, что его борода все еще красуется на прежнем месте; он сорвал ее и швырнул на пол.
— Я и забыл о ней, — воскликнул он.
— И не только о ней, друг мой, — сказал посетитель.
— Знаете что, — закричал мистер Хебблсуэйт, — перестаньте воображать! Вы, конечно, думаете, что очень отличились, а вот я думаю, что вы сделали большую ошибку.
— Ну, еще бы, — сказал детектив с убийственной иронией. — Когда я внизу спросил, как вас зовут, вы назвали мне фамилию, которой нет в списке гостей. Разумеется, это была моя ошибка. Затем я нахожу здесь, в жилой части дома, где вы сидите, нацепив фальшивую бороду, с крадеными драгоценностями в руках. Это тоже моя ошибка. А на прием без приглашения вы зашли случайно. И теперь сидите здесь, чтобы немного остыть? А фальшивую бороду вы надели просто потому, что имеете обыкновение надевать в ночные часы, чтобы не мерз подбородок. Что же касается этих вещиц, которые у вас в руке, то вы их видите впервые, не правда ли? Еще бы!
И детектив неестественно расхохотался.
Мистер Хебблсуэйт понял, что со стороны он должен казаться подозрительнейшей личностью. После стольких обвинений он действительно начал чувствовать за собой какую-то вину. Из-за этого человека с солдатскими усами, у которого словно на лбу написано «детектив», он целый вечер чувствует себя виноватым.