ТАКСИ И ЗВЕЗДА
Перевод В. Азова
Мистер Хебблсуэйт, агент по закупкам Ладденстальского кооперативного товарищества, отчаянно спешил — так спешил, что даже вознамерился взять такси. Когда житель Ладденсталя или какого другого городка в Западном Рединге решает взять такси, не будучи обременен багажом и не опаздывая на поезд, это значит, что положение у него отчаянное, поскольку в Ладденстале косо смотрят на человека, который разъезжает в такси так, словно это автобус или трамвай. Вслед такому человеку качают головой, а затем, когда его постигает неизбежный крах, говорят, что «в худом кармане деньги не держатся». Но у мистера Хебблсуэйта — это признал бы любой ладденсталец — карман вовсе не был худой. И раз уж ему потребовалось такси, значит, этого настоятельно требовало создавшееся положение. Так оно и было, потому что у мистера Хебблсуэйта оставалось всего восемь минут, чтобы добраться до мистера Гринбаума, главы фирмы «Хаскинс и Гринбаум, оптовая торговля дамскими шляпами», причем мистер Гринбаум находился на Олдерсгейт-стрит, а мистер Хебблсуэйт — на Шафтсбери-авеню.
Был один из тех дождливых и слякотных дней, когда почти все лондонские таксисты (которые в хорошую погоду часами ждут пассажиров) потихоньку удирают домой и неожиданно предстают перед изумленными женами. Прошла минута, другая, а в поле зрения мистера Хебблсуэйта не появилось ни одного свободного такси. Стоя на краю тротуара, он окликнул две-три машины, но все они были заняты, а окликать занятые такси почему-то еще более унизительно, чем заигрывать с девушками, идущими на свидание. Машины проносились мимо, обдавая его водой и словно насмехаясь над ним. Мистер Хебблсуэйт, считавший, что он проявил невероятную предприимчивость, решив взять такси, был очень раздосадован. И куда вдруг исчезли вереницы пустых такси, которые он видел всякий раз, как приезжал в Лондон?
Наконец показалась одна машина; она ехала медленно, явно в поисках пассажира. Мистер Хебблсуэйт закричал и замахал рукой. Шофер заметил и свернул к тротуару. Но когда машина уже останавливалась, какой-то большеголовый коротышка в маленькой шляпе выскочил неизвестно откуда и стал впереди мистера Хебблсуэйта.
— Прекрасно, — сказал он шоферу. — Наконец-то.
— Эй, погодите, — сказал мистер Хебблсуэйт. — Он подъехал ко мне, а не к вам.
— Нет-нет, это мое такси, — ответил тот, властно взмахнув рукой (он, как видно, был очень властным человечком), и обратился к шоферу: — Ведь вы же подъехали ко мне, верно? Вы же меня знаете — я Виктор Крэнтон. Ну конечно, знаете. Я первый махнул вам рукой.
— Так точно, сэр, — ухмыльнулся шофер и открыл ему дверцу. Мистер Хебблсуэйт успел лишь издать протестующий возглас — Виктор Крэнтон проворно забрался в машину, крикнул шоферу адрес и укатил, оставив взбешенного мистера Хебблсуэйта ждать под дождем.
Он считал, что с ним поступили по-свински, и хотя шофер такси тоже не остался в стороне, настоящей свиньей был Виктор Крэнтон, большеголовый коротышка в маленькой шляпе. Имя показалось мистеру Хебблсуэйту знакомым. Уже опоздав теперь к Хаскинсу и Гринбауму, он погрузился в мрачные размышления об этом имени и о его обладателе, который сделал ему такую гадость.
«Пусть только мне представится случай, — сказал он воображаемому мистеру Крэнтону, — уж я с тобой посчитаюсь».
Едва ли можно было ждать такого случая в обозримом будущем, однако — так странно переплетаются дороги этой жизни — он представился мистеру Хебблсуэйту уже в следующий его приезд в Лондон. В первый же вечер он покинул свой маленький скромный отель в Блумсбери и вскоре оказался в роскошной и чудовищно дорогой квартире в Мейфэре. Хозяйкой этой квартиры была большая знаменитость — женщина, чье имя и лицо знала вся Англия и все восточные штаты Америки. И тем не менее едва мистер Хебблсуэйт появился на пороге, это прелестное и знаменитое создание бросилось к нему и запечатлело на его щеке крепчайший поцелуй, который он встретил совершенно спокойно.
Как бы ни влекла нас лаконичная и эффектная манера повествования, здесь нам, по-видимому, придется отступить от нее, поскольку и сам визит, и поцелуй требуют немедленного объяснения. Дело в том, что встреча с Элли Мэрсден, звездой мюзик-холла и ревю, была лишь несущественной частью этого визита. Мистер Хебблсуэйт пришел в гости вовсе не к ней, а к Элис Мэрсден, уроженке Ладденсталя и двоюродной сестре миссис Хебблсуэйт. Элис Мэрсден пошла на сцену, превратилась в Элли Мэрсден и после нескольких лет тяжелой работы и маленьких заработков внезапно пленила публику Вест-Энда теми самыми интонациями и жестами, которые прежде заставляли покатываться со смеху жителей Ладденсталя. Вскоре Элли сделала головокружительную карьеру в мюзик-холле, ревю и кино. Ее никто не назвал бы красавицей, а ее коренастую, довольно плотную фигуру идеальной, но на сцене она сверкала, как молния, была полна обаяния и юмора, а иногда трогала до слез. Ей никогда не платили меньше четырехсот фунтов в неделю, и любой театральный кассир в Лондоне и Нью-Йорке поручился бы, что она стоит всех этих денег до последнего пенни. Кстати, теперь она была уже не Элис Мэрсден из Ладденсталя и не мисс Элли Мэрсден с афиш, а миссис Ричард Хэйкрофт, супруга преуспевающего биржевого маклера и славного человека.