Первая передача, которая Григсонам показалась скучноватой, была посвящена тренировке в различных видах спорта. Мама и Уна зевали почти до самого конца, когда показали гимнастический зал, где тренировались боксеры. Это, конечно, их не слишком заинтересовало, но дело в том, что тут стали появляться какие-то люди — не боксеры, — которые приносили разные вещи или просто смотрели, и среди этих людей промелькнул — и тут же исчез — маленький пожилой человечек с длинным носом и свернутой набок шеей. Наблюдательный Стив сразу засек его и громко объявил, что он сейчас видел на экране маленького старикашку, похожего на дядю Фила. Остальные ничего не заметили или промолчали, но Уна и мама переглянулись и, как они впоследствии говорили, почувствовали себя довольно странно, потому что ведь это было уже второй раз.
Следующей была высокомерная дама, которая рассказывала о модах, демонстрировала образцы и поясняла, и тут все, конечно, было хорошо, потому что ни один мужчина на экране не появился. Единственной, кому передача очень понравилась, была Джойс, которая только и думала что о нарядах да о мальчиках. Эта передача была короткой.
Затем — и тут уже было с чего забеспокоиться всерьез — началась игра «Где вы родились?», популярнейшая программа, о которой в газетах печатали множество хвалебных статей. Ее вела очень симпатичная актриса и еще один человек, который всегда выступал в таких программах, потому что он без конца говорил всякие гадости и потом извинялся. Кроме того, там было жюри, все занятие которого состояло в том, чтобы сидеть и следить за соблюдением правил. В жюри было десять человек — четыре женщины и шестеро мужчин; их никогда не показывали подолгу — камера лишь время от времени пробегала по их лицам, поэтому самого последнего, сидевшего дальше всех, было особенно трудно разглядеть. К несчастью, потому что тогда остальные могли бы сразу же понять, в чем дело. Но мама, которую начало лихорадить, теперь больше не думала, что это кто-то похожий на дядю Фила, — она отлично знала, что это дядя Фил собственной персоной. Ей уже показалось, что он метнул на нее свой обычный злобный взгляд.
— Дай-ка, Уна, я выйду на минуточку, — сказала она запинаясь, когда началась кинохроника, и вышла в заднюю комнату, надеясь, что у Уны хватит соображения пойти за ней.
В следующую минуту они смотрели друг на друга, недоступные зрению и слуху остальных, и мама сразу поняла, что Уна встревожена ничуть не меньше, чем она сама.
— Ты видела его там, в самом конце? — спросила она, переводя дыхание.
— Да, и на этот раз, я думаю, это действительно был он, — сказала Уна.
— Я знаю, что это был он. Могу голову дать на отсечение.
— Но, мама… как же это возможно?
— Не спрашивай меня, как это возможно, — завопила мама, теряя всякое терпение. — Откуда я знаю? Но он там был, да, и, по-моему, он поглядел на меня.
— Господи! — прошептала Уна, вытаращив глаза. — А я все надеялась, что ты этого не скажешь. Я тоже заметила, как он поглядел, но потом решила, что мне это показалось.
— Уна, это ведь в третий раз, — сказала мама уже не сердито, а чуть не плача. — Теперь я уверена. Он был в фильме. Потом с боксерами. Только не говори, что это просто случайность. Он там.
— Где?
— Не будь дурой, Уна. Почем я знаю где? Но три раза мы его уже видели, и, насколько я его знаю, это только начало. Будет куда хуже, помяни мое слово. Испортить нам все удовольствие — это очень на него похоже.
— Мама, но как он может? Знаешь, наверное, мы думали о нем…
— Я о нем не думала.
— Наверное, думала, но не отдавала себе отчета, — продолжала Уна более уверенно. — И то же самое я. А потом мы подумали, что видим его…
— Я знаю, что видела его! — снова рассердилась мама. — Сколько раз тебе повторять!
— Увидишь, это пройдет.
— Пройдет! От него не так-то легко отделаться. Я тебе говорю: он там, просто чтобы позлить нас, и это надолго. Сама убедишься!