— Ну, вот что, Джордж, — начал папа торжественно, — будем говорить прямо. Скажи: признаешь ты или нет, что этот мистер Поррит, когда он первый раз появился, был дядя Фил?
— Я почти уверен, — ответил Джордж, растерявший свою обычную самонадеянность. — Вчера вечером, должен сказать, я решил, что какой-то тип на телевидении оказался похож на него…
— При чем тут вчера вечером! — торопливо перебил папа. — Слышал ты или не слышал, как он говорил о нас — очень гнусно, разумеется?
— Слышал, — ответил Джордж, чувствуя себя, как на свидетельском месте в суде.
— И я слышал, — признался папа упавшим голосом, но после некоторого размышления продолжал громче и уверенней: — Но это бред. Этого не может быть. Человек, который умер и похоронен…
— Я знаю, па, я знаю, — поспешно подхватил Джордж. — И я согласен — этого не может быть…
— Да, но это было…
— Как сказать, — произнес Джордж с очень глубокомысленным видом.
— То есть что значит «как сказать»? — возмутился папа. — Ты же сам видел и слышал!
— По-моему, — сказал Джордж медленно и веско, — дело обстоит так. Дяди Фила там нет и быть не может. Он в наших умах, в наших головах, так что мы просто думаем, что он там. И конечно, — продолжал он, теперь уже быстрее, — именно это случилось с Уной и мамой. Они говорят, что видели его весь вчерашний вечер, и можно побиться об заклад, что сегодня они его тоже видели и слышали — или думали, что видят и слышат, — перед тем как мы вернулись из магазина. И еще одно, па. Стив ушел из дому, не дождавшись нашего возвращения. А Джойс сказала, что она с ним разговаривала.
— Ты думаешь, и они тоже?..
— Стив — безусловно, ставлю что хотите. Не знаю, что он там увидел и услышал, но, так или иначе, он живо выкатился на улицу, а мама и Уна расстроились — понимаете?
Папа привычными движениями снова раскурил свою трубку, но руки у него тряслись. Голос тоже дрожал.
— Хорошенькое дело! Как раз то, чего не хватало приличным, уважаемым людям! Люди не могут спокойно включить телевизор, — кстати говоря, за него уплачено сто двадцать фунтов, — чтобы не увидеть привидение, которое их поносит и оскорбляет. Как ты думаешь, Джордж, а все остальные слышат, что он говорит?
— Нет, конечно, не слышат. Они слышат только мистера Поррита.
— Но это же не все время мистер Поррит.
— Ну да… я хочу сказать, того, кто там должен быть. Понимаете, — Джордж наклонился вперед и похлопал папу по колену, — мы только воображаем, что он там.
— С какой стати я должен воображать, что он там? — рассердился папа. — Откровенно говоря, братец Фил досаждал мне больше чем достаточно, когда он был жив, безо всякого воображения. А сегодня я хотел только посмотреть спортивный журнал, а не выслушивать оскорбления от этого ничтожного старого греховодника. Просто несчастье какое-то, — все, что я могу сказать.
Они еще спорили на эту тему, когда пришел Эрнест.
— Привет, — сказал он, — посмотрим телевизор?
— Нет, — ответил папа и хотел было объяснить почему, но Джордж сильно толкнул его локтем и сказал:
— Мы тут видели одну передачу и поспорили о ней. А ты включай, когда захочешь.
Эрнест пообещал включить сразу же, как только наденет шлепанцы и старую куртку — это он неукоснительно делал каждый вечер, приходя домой. Пока Эрнеста не было в комнате, Джордж объяснил папе, почему он толкнул его локтем:
— Давайте поглядим, как Эрнест будет реагировать.
— Эрнесту ничего не может вообразиться, — сказал папа. — Если он увидит дядю Фила, — значит, дядя Фил в самом деле там.
— Так, что у нас сегодня, — сказал Эрнест несколько минут спустя и раскрыл «Рейдио таймс», — ага… вот… «Беседы на злобу дня»… Наверное, дискуссионная программа. Это может быть интересно, да и начинается как раз сейчас. — Он говорил, как идеальное подставное лицо, принимающее участие в скучной передаче.
Когда экран ожил, Джордж и папа потихоньку придвинулись поближе. Эрнест расположился перед телевизором весьма основательно и с таким видом, словно телевидение изобрели специально для него. Они увидели нескольких людей, сидевших за столом и чрезвычайно довольных собой. Комната немедленно наполнилась шумом их оживленного спора. Камера объехала вокруг стола, время от времени показывая кого-нибудь крупным планом. Эти политики и журналисты обсуждали теперешнее положение Британского Народа, о котором каждый из них, судя по всему, имел массу сведений. Шорох у двери заставил папу обернуться, и он увидел, что мама и Уна возвратились и, набравшись храбрости, тоже смотрят передачу. Они не обратили на него внимания, и он притворился, что не замечает их. Тем временем знатоки Британского Народа приступили к делу.