В его голосе слышны близкие слезы. Джон отворачивается и с преувеличенным вниманием разглядывает безлюдный праздник.
– Я виноват, – заговаривает он спустя минуту. – Это все из-за меня. Не догадался, что Преля такое выкинет.
Он так отчаянно избегает на меня смотреть, что мне приходится остановиться прямо посреди этой площади, украшенной мокрыми от дождя флажками. Джон стоит передо мной с закрытыми глазами.
– Все в порядке, – говорю я и забираю у него пакет. Автобус замер перед пешеходным переходом, готовый вот-вот подъехать к остановке. – Увидимся в понедельник.
– Подожди, – просит он. – Я хочу кое-что тебе показать. Здесь недалеко. Тебе понравится, обещаю.
Дома кошка Манька, тетя Поля и несмолкающий телевизор. Перед уходом я сказала, что вымою полы и протру пыль, но сейчас всего двенадцать, и уборка может подождать. В крайнем случае, совру, что зашла записаться в библиотеку. Не думаю, что Джон сумеет меня удивить – наверняка это будет какой-нибудь сквер, или кафе с невкусным кофе и пьяными посетителями, или местная смотровая площадка с видом на вагоностроительный завод. Но расстаться сейчас означало бы запомнить его таким – растерянным, с покрасневшим носом и дрожащими губами, и видеть избитого Илью, который сейчас рядом с нами, хоть его и нет, все оставшиеся выходные.
– Хорошо, – решаюсь я. Так никого и не дождавшись, двери автобуса закрываются. – Может, хотя бы намекнешь, куда мы пойдем?
Джон светлеет лицом и снова обнимает меня за плечи, хотя в этом нет необходимости – я крепко держусь на ногах.
– Недалеко, – повторяет он. – Тебе понравится.
Глава 4. Владения короля Джона
Красный Коммунар – засранный город. Целые мусорные горы, встречающие тебя за каждым поворотом. Заваленные хламом дворы, тропинки, протоптанные между пакетов из «Магнита», полных отходов. Жалкий ручеек на дне оврага, пробивающий себе путь под автомобильными покрышками и пустыми бутылками, и мостик, перекинутый через него, чтобы проходящим мимо было удобнее швырять вниз все, что есть лишнего у них в руках, карманах, сумках, гаражах и квартирах. Мы перепрыгиваем с дощечки на дощечку, рискуя провалиться ботинками в дыры между ними, и если для Джона это привычный маршрут, то мне приходится проявлять чудеса ловкости. На наших глазах то же самое проделывают женщина с ребенком в одной руке, и коляской – в другой, старуха с «кравчучкой» и пьяный мужик. За мостом наши пути расходятся: местные огибают вкопанное посреди дороги бетонное кольцо и исчезают среди одинаковых трехэтажных бараков, а мы с Джоном сворачиваем вправо, где по обе стороны от разбитой асфальтовой дорожки горбятся ржавые гаражи, и выглядят они так, словно внутри каждого расчленено и спрятано мертвое тело.
– Добро пожаловать, – торжественно говорит Джон и достает из кармана связку ключей.
То, что нам нужно, скрывается за последней «ракушкой» – дальше начинается поросший бурьяном пустырь – и выглядит как товарный вагон. Раньше это и был товарный вагон, но теперь он лишился колес, зато обзавелся гаражными воротами. Именно эти ворота Джон и отпирает одним из своих ключей.
– Входи, не бойся, – командует он и первым исчезает за облезлой створкой. Пока я раздумываю, чего ожидать, внутри загорается лампа, что-то стеклянно звякает. Я наконец осмеливаюсь заглянуть.
– Ничего себе!
– Входи давай! – говорит он нетерпеливо. – И дверь закрой.
Как только я это делаю, Джон оказывается рядом. Я слышу лязг – он запирает изнутри.
– Не бойся, это просто защелка, – поясняет он в ответ на мой испуганный взгляд и проделывает все это снова: закрыто-открыто. – Ты в любой момент можешь открыть ее и выйти, но пока мы здесь, сюда никто не войдет. На всякий случай.
Свободного места внутри предостаточно, но большую его часть занимает диван с настолько засаленной обивкой, что изначальный цвет даже не угадывается. Над спинкой к стене прибит раскрашенный фанерный щит с гербом – это поезд, нарисованный почти по-детски, – и два деревянных меча. Другие стены украшают репродукции, но для того, чтобы разглядеть их получше, мне не хватает света. Под самой крышей в стене пропилено круглое отверстие, в котором вяло вращается механический вентилятор, правда, с количеством выкуриваемого здесь табака он не справляется. Мальчишечье убежище мечты, когда бы не этот душок расставания с детством.