Давайте вместе подарим Яне жизнь!
«Лишние вещи» – так себе находка, но я решаю их оставить. Перечитываю и остаюсь вполне довольна: вышло позитивно и без лишнего пафоса. В конце я указываю свое имя, номер группы и мобильный для связи. Дело за малым – найти, где бы это распечатать.
В кухне хлопает холодильник – видимо, тетя начинает накрывать на стол. Я спешу помочь, хотя никто меня об этом не просит, и пока она ставит на плиту кастрюлю с борщом и включает газ, достаю две тарелки и стаканы для лимонада, который купила утром. Тете бы такое даже в голову не пришло.
– Тёть Поль, – решаюсь я, когда она заканчивает нарезать хлеб и усаживается напротив. – А что за чтения Библии в доме культуры?
– Ой, – говорит она и округляет глаза. – Откуда знаешь?
– Объявление. – Я неопределенно киваю за окно. – На остановке.
– Сектанты они, – без обиняков заявляет тетушка. – Не вздумай ходить. Библию можно и дома почитать, а у них там песни и пляски под странную музыку, и Библия своя, не такая, как у нас. Узнаю, что ходила…
– Да не пойду я.
Она наливает мне исходящий паром борщ. Взамен я наполняю ее стакан – этикетка обещает базилик, апельсин и манго, но на вкус это просто апельсин. Тетя Поля подозрительно принюхивается, делает маленький глоток и морщится.
– Я вообще, – говорю, – в бога не верю.
– Я, что ли, в твоем возрасте верила? – усмехается она. – Но чем ближе к той стороне, тем чаще задумываешься – а вдруг есть? И буду я тогда стоять перед ним, как идиотка: другие все порядки знают, Полина Георгиевна, вы-то где были?
И я вдруг понимаю, что лед треснул. Меня приняли. Не пожалели и не полюбили, но я здесь и пробуду еще долго, и если с этим ничего нельзя сделать, то придется со мной говорить – возможно, я даже окажусь неплохим собеседником.
Губы сами собой растягиваются в дурацкой улыбке. Тетя Поля беззлобно машет на меня рукой и, кажется, сама готова рассмеяться.
– Поживи с моё!
Я благодарю ее за обед и возвращаюсь к себе. Подвальчик с симпатичной деревянной вывеской «Печатная» я заприметила накануне из окна автобуса – придется прогуляться и не терять надежды, что их услуги достаточно востребованы для работы в выходной.
С вывеской они и правда заморочились. Табличка выглядела так, словно была вырезана ножичком, вручную. Люблю такие вещи – кривоватые, но теплые и не от мира сего. Ведь куда проще было бы повесить пластиковый короб с буквами из «оракала»: КСЕРОКОПИЯ. От деревянной «Печатной» веяло историей. Не той, что старина, а историей жизни человека, который почему-то решил оформить свой незатейливый бизнес именно так.
В расписании работы воскресенье значится выходным, но я тяну за ручку, и дверь оказывается незаперта. Тренькает колокольчик. Я шаркаю ногами по коврику, чтобы не тащить внутрь уличную грязь и на цыпочках, хотя звон выдал меня с головой, крадусь мимо вешалки с двумя куртками в слабо освещенную комнату. Крепко пахнет кофе – не растворимым, а настоящим, может, из кофемашины. За деревянной стойкой никого нет, но в комнатушке, отгороженной книжным стеллажом, сидят люди – рыжая девушка с ноутбуком, двое ребят, склонившихся над настольной игрой, и еще взъерошенный парнишка с книгой в руках. Увидев меня, он вскакивает и спешит к стойке.
– Привет! Ты уже была у нас раньше? Правила знаешь?
– Нет, – говорю. Остальные не обращают на нас никакого внимания. – Можно без правил? Просто файл распечатать.
– А! – Он чешет в затылке и складывается вдвое. – Этим обычно мама занимается. Но попробуем разобраться.
Пока он включает компьютер – я не вижу, но понимаю по звуку, – игроки азартно обмениваются непонятными репликами. Рыжая натягивает куртку и пудрит нос, а затем убирает в сумку пудреницу, ноутбук и распечатки, которые лежали перед ней на столе. Все столы в комнате разные и будто специально собраны в одну пеструю компанию по дачам – маленький круглый, покрытый черным лаком, квадратный на львиных лапах, есть еще шахматный, с нарисованной доской, и овальный, царь-стол: за ним могло бы разместиться человек десять, и они не соприкасались бы локтями.
– Саввушка, – говорит рыжая, проходя мимо стойки. – Я ушла, отметь.
– Понял, – отзывается он. – Хорошего дня! – И протягивает руку ладонью вверх. – Вроде получилось. Давай флэшку.
В последний раз я пользовалась флэшкой лет пять назад. Папе подарили ее на службе, а он передарил более нуждающейся мне. С тех пор, как появилась возможность переслать что угодно себе на почту, а потом и в «Телеграм», всякая нужда в таком посредничестве изжила себя.