– Файл у меня в телефоне, – признаюсь я уныло.
Темноволосый Савва с длинным носом, придающим его лицу комично-печальный вид, явно не теряет надежды мне помочь.
– Не беда! Переслать сможешь? Если что, здесь есть бесплатный вай-фай. «Печатная» английскими буквами. Пароль…
– Не-не, – перебиваю я, не осмеливаясь наглеть. – У меня хороший мобильный интернет.
Он диктует электронный адрес – кажется, свой личный, – и «лишние вещи» послушно улетают в надежные руки. Савва утыкается в телефон.
– У вас крутая вывеска, – говорю я просто так.
– Отец делал. Там еще домовые.
– Да? Не видела.
– Будешь выходить – посмотри. В кустах. Оп!
Принтер под стойкой издает «ж-ж», и через мгновение Савва отдает мне лист с отпечатанным текстом.
– Одного хватит?
– Вполне. Сколько с меня?
– Двадцать рублей. – Он и сам похож на дружелюбного домовенка. Я протягиваю пятьдесят. – А без сдачи есть?
– Нет. – При виде него невозможно удержаться от улыбки.
– Сходим куда-нибудь попить кофе?
– Нет, – говорю я и все-таки улыбаюсь.
– Тогда у тебя есть тридцать бесплатных минут в нашем коворкинге. Кофе-чай бесплатно. Заглядывай! И удачи с лишними вещами.
Первый домовой дрыхнет под кустом с пустой бутылкой в руке. Второй пытается взобраться на дерево. Третий сосредоточенно пишет – я заглядываю через плечо, но ни слова не понимаю из его каракуль. Кажется, я нашла идеальное место для гараж-сейла. Вот только кто бы нас сюда пустил…
Придется подумать еще.
Признаваясь в презрении к слабым, Мартин пытается обосновать свою позицию. Текст, который следует далее, сильно отличается от его собственного. Скорее всего, это слова Руса, Александра Русских, тренера по рукопашному бою. Именно так он убеждал Мартина и Родиона Ремизова в их превосходстве. Именно так давал им право убивать, хотя в суде Ремизов утверждал, что обладает этим правом от рождения. Я не стану зачитывать эти несколько абзацев: логика довольно проста. Волки – санитары леса. Человеческой популяции, у которой гораздо больше общего с животными, чем принято думать, тоже нужны санитары – чтобы избежать вырождения, чтобы население было жизнестойким и не теряло инстинкт самосохранения. Раньше эту функцию выполняли войны, эпидемии и голод, но цивилизованное общество победило болезни и создало искусственную среду обитания, в которой выживают даже самые слабые младенцы, немощные калеки и умственно неполноценные. Так быть не должно, вторит Мартин теоретическим выкладкам Русских и тут же апеллирует к зороастризму с его разделением на «чистое» и «нечистое». Нас учат уважать «нечистоту», однако почему я должен уважать тех, кто слаб?..
Думаю, Мартин Лютаев купился именно на эту кажущуюся простоту – наш сложный противоречивый мир мгновенно разделился на черное и белое. Студент, которого еще недавно возили лицом по бетону в «Яме», получил идею, несколько приемчиков и нож, назвал себя «санитаром», избранным – и пошел убивать бездомную бывшую учительницу Анну Николаевну Нелидову, потому что ему не за что было ее уважать.
Прости, сегодня встретиться не получится, задержусь в тренажерке.
Прости, но если ты не приедешь прямо сейчас, я выйду из окна. Я уже открываю его, слышишь? Да. Вот так. Внизу всё такое маленькое. И холодно, очень холодно. Я буду ждать тебя здесь, Март. Тут, на подоконнике. Приезжай. Мне очень многое нужно тебе сказать.
Да, хорошо. Я еще немного почитаю и лягу. Скучаю очень. До завтра!
Я прерываюсь, потому что у меня начинает болеть голова. Мне все чаще кажется, что я напрасно взялась за подкаст о Марте и всех этих людях. Его уже нет. Убийцу так и не нашли. Русских и Ремизов отправятся в колонию. Не лучше ли забыть эту историю навсегда? Сжечь записи, уничтожить нашу переписку – сделать как собиралась и жить себе, радуясь тому, что никто меня не узнает. Зачем все это?..
Перед глазами стоит одна из фотографий Анны Николаевны. Обычный школьный снимок – двадцать первоклашек и она. Хорошая, счастливая. Наверняка подарили кучу букетов. Еще бы – первая учительница! Нашу с Мартом первую учительницу звали Елена Максимовна. Светловолосая, маленькая мама Лена. Старшеклассниками забегали к ней в кабинет на втором этаже и смотрели сверху вниз… Она конечно же знает о том, что случилось с Мартом. Я представляю, как он избивает ее, и сжимаю кулаки. Что, если ему отомстил кто-то из тех выросших детей, называвших Анну Николаевну мамой Аней? Впрочем, нет, так не бывает. У всех своя жизнь. Никто не готов ломать ее из-за первых учителей.