Пока я спускаюсь, в открытую дверь гаража врывается девчонка с пакетами в руках. При виде моего космоса она несколько опешивает.
– Ого. Здесь все такое будет?
– Да! – заявляю я радостно. – Нравится?
– Ага, симпатичненько. Наконец-то ты сняла щит. Ах-ха-ха. Он был ужасен. Держи, тут от меня и ребят из группы.
Я принимаю из ее рук пакеты и невероятно радуюсь их тяжести. Мои вещи. Они существуют. Скоро-скоро я развешу их вдоль стен и за ними придут люди. Я поставила себе цель собрать для Яны минимум пять тысяч. Для этого нужно продать действительно много по той цене, которая имеет смысл. Кроме одежды у меня есть бижутерия из керамики и крупные деревянные значки с винными бокалами, целая коллекция – они очень мне нравятся, и за них можно попросить больше.
Я провожаю девчонку, которая принесла так много вещей, почти до мостика, и с тяжелым сердцем возвращаюсь обратно. Сейчас мое время и ресурс без остатка растворятся в ненужном диалоге с Викой, хотя я предпочла бы слушать музыку и красить стену.
В вагончике сыро и душновато, приходится оставить дверь открытой. Если Вика заговорит про Илью, я ее выгоню. Просто отправлю за ответом на этот вопрос к Стасе – заодно и помирятся. Да, именно так. Приняв элементарное решение, я сажусь на краешек затянутого пленкой дивана рядом с Викой, готовая ко всему.
Нет, не ко всему.
Она ставит на пол уже пустую бутылку, быстро придвигается ко мне, закрывает глаза и целует меня в губы.
Я сижу и смотрю на нее. Последним, кто прикасался к моим губам, был Март. Вика совсем не похожа на Марта. Наверное, именно так я целовала бы себя сама, поэтому никакого внутреннего протеста во мне не возникает. И хотя я не отвечаю на поцелуй, он отзывается во мне, начиная с кончиков пальцев на ногах и выше, выше, пока влажно становится не только моим губам.
– Кто-нибудь может войти, – шепчу я, когда сквозняк холодит мне шею.
– Ну и пусть, – усмехается она, и тут я понимаю ее. Еще недавно не поняла бы, но теперь, когда мы соприкасаемся губами, грудью и бедрами, в ней нет от меня тайн – и это понимание заставляет меня положить ладонь ей на плечо и силой заставить ее отстраниться.
У нее в глазах – готовность на все. А мне нужно красить стену.
– Пока я здесь, Джон не заходит. – Валик набирает краску, теперь нужно покатать его по ребристой поверхности пластикового лотка, чтобы убрать излишки. – Не делай того, что тебе не нравится, ладно? Если хочешь, я обо всем забуду.
– Да, – говорит Вика, вытирая губы тыльной стороной кисти. – Ничего не было.
Пока я вожусь со стеной, она потихоньку сливается.
Так себе способ заставить Джона ревновать. Март тоже пытался. После «Ямы» он не мог меня видеть. Я стала живым напоминанием о его унижении. Мы решили взять тайм-аут и не встречаться некоторое время, чтобы каждый мог разобраться в себе. Я сказала, что не ждала от него защиты, потому что знаю, как он боится боли и ненавидит драки, и вообще знаю его достаточно давно и выбрала не за это. Но он обиделся еще сильнее. Правильного ответа не существовало. Поэтому мы дали себе немного времени на отдых и не виделись почти месяц – до конца января, тогда он и принял решение заняться борьбой в секции Руса. В его сторис время от времени появлялись отчеты о том, где и с кем он проводит время – это были наши общие друзья, я тоже время от времени с ними встречалась, чтобы прогуляться и поговорить. Особенно с Ваней Роговым, у которого вообще-то была девушка, талантливый фотограф, к тому же, очень симпатичная, глядя на нее, мне хотелось точно так же выбрить виски. Но Март решил, что между нами с Ваней нечто большее, чем дружба, и в один из дней засосал его на вечеринке и выложил снимки в сторис с отметкой меня и его девушки. Утром, конечно, удалил. Именно об этом я говорю, когда говорю о поездах и стоп-кранах.
Покончив со стенами, я даю себе возможность отдышаться, а им – подсохнуть. Вскрываю пачку чипсов, заворачиваюсь в шарф и устраиваюсь в кресле, закинув ноги на подлокотник, с книгой. Я не перечитываю ее заново – слишком долго. Просто листаю, выхватывая глазами родное и болючее: вот я в метро, мчу в Нескучный сад после ЕГЭ по алгебре, чтобы упасть на стриженый газон, вытянуться по струнке и смотреть в небо сквозь ветви, слопать пиццу на веранде «Домика в саду», покормить орехами белок, ходить с наушниками и щуриться от свободы, заранее зная, что получу высший балл. Вот я сижу у себя на кухне в футболке и шортах. Не помню такого дождливого лета. Мы с Мартом решили поехать вожатыми в детский лагерь и подали заявки, но смены этого года были укомплектованы, так что нам предложили поработать в следующем. В феврале Марта не стало.