Над дверью звенит колокольчик, и я разворачиваюсь с заготовленной улыбкой. Внезапно это не Вика. Незнакомая женщина, ровесница тети Поли, с обветренным добрым лицом.
– А что это тут у вас?
– Благотворительная распродажа! Мы продаем одежду, а деньги переводим для помощи девочке, больной ДЦП.
Она медленно идет вдоль рейлов, щупая футболки и платья.
– У нас кофе бесплатный, – вспоминаю я. – Хотите?
– Нет-нет, не нужно. Это же секонд-хенд?
Разумеется. По ним это видно. И все равно мне кажется, что я выношу своему товару приговор.
– Да, но… Одна вещь – один владелец. – Откуда эта дурацкая формулировка? Я ведь даже не проверяла. – Некоторые вообще новые, вот, например… Футболочки. Из московских бутиков.
Лицо пылает. С утра я потратила время на макияж, подозревая, что так будет. Слой тонального крема, слой пудры. Румян не нужно – они появятся сами.
– А в какую цену?
– Триста рублей, – говорю я, уже не вникая, что именно оцениваю. Очевидно, что ей ничего не понравилось.
– Возьму две. Это и… – Она показывает, не глядя. – Это. Просто чтобы помочь ребенку.
Когда она отдает мне деньги, а я укладываю в пакет две своих футболки, которые собиралась выставить за пятьсот, появляется Вика. Я прощаюсь с покупательницей. Чувствую себя при этом так, словно меня переехал трамвай, но это первая продажа. «Продала две футболки!!» – отчитываюсь я Маше. В ответ прилетает: «У меня еще двое заблудившихся». Как здорово, что она у меня есть.
– Как горячие пирожки! – жизнерадостно вру я Вике, которая тихонько сидит на подоконнике, мнет подушку и ни на что не смотрит. Впрочем, теперь она смотрит на меня, и это половина победы.
– Помнишь, о чем я тебе говорила?
Я присаживаюсь рядом, потому что чувствую, что для нее это важно.
– Если что, все осталось между нами. Я обещала.
– Я тебе верю… – Снова терзает уголок подушки и прижимает ее к груди, вся – как эта подушка, стиснутая и сжатая. – Дело не в нас.
– Вик… – Я давлюсь словами. Ее имя встает поперек горла. – Джон – ничтожество. Слабак и позер, ничего из себя не представляющий. Ты стоишь больше. Ты красивая, чувственная, совершенно потрясающая. Почему ты так низко себя ценишь?
Не может смотреть на меня, отворачивается к окну. Я глажу ее по обтянутой джинсами коленке.
– Кто внушил тебе, что ты так мало стоишь?
– Катя покончила с собой из-за него.
– Подожди. – Я растираю виски. Стефа, коляска, скверик, непреодолимый пешеходный переход… Илья, жующий макароны. – Откуда ты это знаешь?
– Она мне написала тем утром. Типа, смерть это единственное, что она может выбрать сама.
Моя ладонь все еще согревает ее бедро.
– Катин отец был против Джона, да?
– Он был против всех парней. А если бы узнал, что она ложится на… – проговаривается Вика и осекается. Смотрит на меня с плохо скрытой паникой: как много я знаю?
– Все в порядке. Стефа рассказала мне, как происходит эта ваша «магия». Продолжай.
– Он бы ее убил, и поэтому она меняла внешность. Надевала парик. Это Джон его принес. Она не хотела, чтобы кто-то случайно увидел ее и узнал.
– Тогда откуда ты?..
– Я нашла парик в гараже. Катя вернулась за ним и попалась. Я честно офигела, когда ее увидела, она же у нас принцесса, папочкина девочка, вся такая из себя. Она пожелала, чтобы ее батя перестал ходить на собрания Терпигорева, но он чуть не умер тогда… Его сбила машина, и он до утра пролежал на обочине. Катя испугалась очень. Как будто она это сделала, понимаешь? И с Джоном у нее ничего не склеилось. Говорит, не могу так больше, выпилюсь.
– Ты в это веришь?
– Верю, – говорит, а у самой глаза круглые, и я понимаю, что действительно верит, вот же он им всем мозги запудрил. – Я тоже его себе загадала. И Стаська. И теперь вся эта хуйня происходит, что он и с ней, и со мной, но я так больше не могу.
– Выйди. – Мне отчаянно хочется привести ее в чувство, заставить посмотреть по сторонам – на подушки, подоконник, забавных домовых за окном. На меня, Савву, собственное отражение в зеркале. – Выйди из этих отношений. Перестань быть третьей лишней. Пожелай разлюбить его, блин, если вы и правда такие всемогущие колдуны. Тебе не нужна… – я изображаю пальцами кавычки, – «магия», чтобы изменить свое будущее, Вик. Да и настоящее тоже.