Когда с меня стягивают джинсы, я начинаю кричать. Но это не крик. Мычание скотины, ведомой на убой. Я мычу и пытаюсь сбросить с себя Илью, бью мысками ботинок по полу, а пятками – по его спине, он хочет обкрутить мне запястья веревкой, я – откатиться или хотя бы перевернуться на спину. Джон от души хохочет, глядя на нашу возню.
– Преля, чё, помочь? Ноги ей подержать? Стейс, держи ей ноги!
Из кармана куртки звонит мой телефон. Рингтон доигрывает почти до конца, замолкает и включается снова. Маша, Маша, Маша!
В голове пустота. Только ощущение тяжести двух сидящих на мне людей. Я не чувствую, как дышу, и не могу сглотнуть. Может, и всего остального не почувствую тоже?
Тум-м.
Что-то с силой бьет в стену вагончика прямо над тем местом, где сидит Джон. От неожиданности все замирают. Спустя пару секунд звук повторяется: тум-м, тум-м, тум-м – со всех сторон сразу. И шаги. Прямо с крыши – так проминаются под ногами листы железа.
Первой приходит в себя Стася – она ближе всех к двери и выскакивает наружу. Следом выламывается Илья. Джон спрыгивает с дивана и несется за ними: в наступившей тишине отчетливо раздаются щелчки. Размеренные, холодные. Первый, пауза, второй, пауза, третий… Выстрелы? Это выстрелы? Один из бегущих взвизгивает, а там, наверху – смеются…
Когда стихают и эти последние звуки, засевший на крыше стрелок спрыгивает вниз – под ним хрустят сухие ветки, сваленные за гаражом, и снова стучит в стену. Не так, как в первый раз, словно молотом долбил – костяшками пальцев.
– Помощь нужна?
– Ны… – Я все еще мычу, как смертельно больное животное. – Ны-ет.
– Хорошо. Тогда ухожу.
Он правда уходит, но не тем путем, каким обычно попадаем сюда мы, а в сторону пустыря. С трудом натянув обратно джинсы – пальцы все еще меня не слушаются – я выцарапываю из кармана телефон.
«Встретиться не получится».
«Потом расскажу».
Глава 12. И всё
– Ты не заболела?
Мне даже не приходится притворяться перед шершавой тетушкиной ладонью – меня знобит, я лежу под одеялом в пижаме с длинными, чтобы не пугать ее отчетливыми отпечатками пальцев Ильи на коже, рукавами, и не могу справиться с дрожью. В горле саднит, руки и ноги словно продолжают выкручивать. Тетя Поля щупает мой лоб.
– Чем ты обычно лечишься?
– Шипучим аспирином.
Она цыкает и молча выходит из комнаты. Слышу, звонит кому-то по городскому. Надеюсь, это служба отстрела загнанных лошадей.
Маше я написала полуправду: сказала, ОРВИ. В ответ она пошутила про эпидемию коронавируса – Джон, Стася и Илья тоже забили на учебу, уж не заразились ли мы друг от друга. Знала бы она, насколько близка к истине. Рано или поздно я обо всем ей расскажу. Но сейчас у меня нет сил даже на то, чтобы принять ее поддержку и выслушать очередные проклятия в адрес Джона. Они все равно не помогут. Странно, что Маша до сих пор ничего не знает. В этом городе новости разносятся быстрее мысли, а с фантазией Ильи речь пойдет как минимум об оргии.
Как здорово, что меня это волнует, потому что если бы не тот мужчина с ружьем, который потоптался по гаражу, сейчас я думала и волновалась бы совсем о другом. Если б вообще была способна думать и волноваться. Лет в четырнадцать, когда я впервые по настоящему осознала существование смерти – никакого повода для мыслей о ней у меня не было, но она вдруг начала отчетливо проступать там, где раньше ее быть не могло: в книгах, разговорах друзей, даже на уроках, призванных обучить нас безопасности, в рассказах учителей она всегда побеждала, – я вспомнила и того «старого кашку» из детской стоматологии. И долго, долго, действительно долго задавала себе вопрос, от которого проваливалась в невесомость: а что, если бы я с ним пошла?
Где бы я была сейчас? Была ли я бы вообще?
И теперь, лежа в гнезде из одеял в тетушкиной квартире, я потихоньку оттягиваю рукав пижамы и смотрю на один из маленьких круглых синяков, оставленных Ильей – и снова, как тогда, проваливаюсь в бесконечную нору от осознания, насколько мне повезло. Я могу жить дальше. Самого страшного – не случилось. Подумаешь, синяки…
После обеда меня посещает участковая. Дежурно проверяет горло, щупает пухлыми пальцами гланды, заглядывает под нижние веки и произносит то самое «ОРВИ». Они с тетей Полей еще заседают на кухне, попивая чай и беседуя о своем, далеком от моего здоровья, когда мне вдруг набирает Машка.
– Я принесла ада, – глухо говорит она в микрофон. Кажется, прикрывает его ладонью. – У нас лекция. Слышала новости?