А у Русского Сознания ставка не на форму, а на содержание:
"Они, дураки, структуры свободы придумали (и их что ни день подправляют), а мы, без этих их ученых штучек, возьмем, да истину и откроем -- которую не туда побежавшие западные дуроломы столько лет найти не могут (и ни за что не найдут!). Академиев не кончали, а откровение именно нам будет дано, да и дано уже..." Вот ведь альфа и омега "русской идеи". Вот откуда поиски консенсуса по содержанию, вот откуда свирепое требование братства (и посадки не желающих брататься со сталиными-брежневыми), вот откуда нелюбовь к свободе слова у русских мыслителей: "ЗАЧЕМ СЛУШАТЬ ВСЕХ -СЛУШАТЬ НАДО ТОГО, КТО ГОВОРИТ ИСТИНУ!" -- слова, сказанные мне Шафаревичем в нашей с ним один-на-один дискуссии в ноябре 1978 года. То же "зачем" и у Ленина: зачем, если истина уже найдена (учение, которое всесильно, ибо верно), -- либо будет найдена или услышана мудрым автократом и без свободы слова (по Солженицыну не то плохо, что Никита был царь, а то, что советников себе не тех подобрал).
Шафаревич, конечно, не случайно в списке того, что он хочет сохранить в человеке, не упоминает свободы. Заветная идея Русского Сознания: внешняя свобода, свобода слова и мысли -- лишни (а то и вредны) для человека. Для каждой отдельной личности внешняя свобода не необходима -- довольно и тайной, так сказать, "Пушкин! Тайную свободу пели мы вослед тебе..." Что ж, не нужна так не нужна: Шаламов, по милости Русского Сознания, пошел туда, где явной свободы было не густо.
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!
Шафаревич не хочет превращения человеков в роботов. Это хорошо. А плохо то, что жизнь без внешней свободы превращала Шаламова в робота (о чем он прямо и пишет), плохо (для Шафаревича), что Шаламову, как выяснилось, было все-таки мало тайной свободы, хотелось почему-то и явной.
Шафаревич прямо этого не говорит, но он боится свободы, считает ее страшным дестабилизирующим фактором, причиной всех бед сегодняшнего мира. В своих дорогах он обмолвился, что жаждет стабильности. Но он страшно упрощает задачу: желает он стабильности общества, сохранения человека, но без этой западной штучки -- свободы слова, мысли, предпринимательства. НО ЗАДАЧА НЕ ДОПУСКАЕТ ТРИВИАЛЬНОГО РЕШЕНИЯ ТОЛЬКО С УСЛОВИЕМ СОХРАНЕНИЯ ЭТИХ СВОБОД, БЕЗ ЭТОГО УСЛОВИЯ ОНА ДОПУСКАЕТ ТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ И, ПО ПРИНЦИПУ МИНИМУМА, НЕИЗБЕЖНО В НЕГО ( ТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ) СКАТЫВАЕТСЯ: СТАБИЛЬНОСТИ ВЫ ХОТИТЕ? БУДЕТ ВАМ СТАБИЛЬНОСТЬ! СТАБИЛЬНОСТЬ САДА ЗЕМНЫХ РАДОСТЕЙ ПАВИАНОВ, СОБАК, КОШЕК, КОРОВ. Эта линия развития удовлетворяет всем условиям Шафаревича: она экологически чиста, она избавлена от подлого прогресса, она стабильна, она фиксирует традицию.
Для Шафаревича признаком порочности Западного пути являются ложные воззрения Сен-Симона, Галилея, Макиавелли, Гоббса... Так он и должен думать: ведь, по Русскому Сознанию, та система порочна, которая вырабатывает не одну лишь Истину -- система, заставляющая слушать дураков и порождающая дураков, -- таких, как Сен-Симон, О.Конт, Галилей, Макиавелли...
Игорь Ростиславич, не страшны Западу ошибки в рассуждениях (да и в аксиомах тоже): там ведь действует механизм опровержения и коррекции теорий -- свобода слова.
А вот для Русского Сознания, с его сознательным отказом от коррекции, ошибка губительна, -- что История России и демонстрирует.
И.Р.Шафаревич применяет забавный способ доказательства внутреннего родства тоталитаризма и западной демократии: доказательством служит некритичное отношение маститых западных либералов к левому тоталитаризму. У меня есть другое объяснение этому явлению, оно в тех самых, цитируемых Шафаревичем, словах Эйнштейна:
"Далее, согласитесь, русские доказали, что их единственная цель -реальное улучшение жизни русского народа; тут они уже могут продемонстрировать значительные успехи. Зачем, следовательно, акцентировать внимание общественного мнения других стран только на грубых ошибках режима? Разве не вводит в заблуждение подобный выбор?"
Тут что ни слово, то ложная моральная установка, но это -- вечная установка всех домашних мудрецов, всех дилетантов-политиков, всех прагматиков, многих и многих людей, выводивших политиков и политику из сферы действия человеческой морали, считавших плюсы и минусы и насчитанными "плюсами" оправдывавших (прощавших) "минусы". Не то ли делается и сейчас? Я (пару месяцев назад) подал заявление в верхсовет страны с обвинением компартии этой страны (и ее нынешнего руководства), КГБ, ряда перечисленных мною лиц в преступлениях против человечности. Поддержите ли Вы мое обвинение, сочтете ли этот шаг для себя обязательным? Я уверен, что не поддержите, не сочтете. И вы и Запад сочтете этот мой шаг "очень несвоевременным" (перефразируя известною политического деятеля): Горбачев занимается очень хорошим делом -- переходом от тюремной системы к демократии, ему приходится выдерживать мощное давление партии тюремщиков, в стране положение неустойчивого равновесия, а Мейланов бросает свое слово на чашу весов... какую?.. во всяком случае не на прогрессивную Горбачевскую! В кои-то веки у страны появился шанс, так Мейланов и его не дает использовать. И т.д. и т.п. Ведь вы не скажете (потому что уже не сказали), что суд над всеми виновными в преступлениях государства необходим, что именно он единственное средство очеловечить расчеловеченную страну, что не судить одних и судить других -- это опять возводить беззаконие -- как всегда временно! -- в закон, что эта, казалось бы, заминка в ходе преобразований на самом деле и будет закреплением духовного преображения в форме, в законе, в правой силе, что сам этот суд и будет духовным преображением, без него же не будет -- как не было в 50-е -- и преображения, что духовное обязательно должно получить новый статус -- закона. Что равновеликость личности обществу и государству должна быть явлена судебным процессом личности против государства, что этот процесс должен стать частью истории народа, он должен быть в его прошлом!
Всего этого вы не скажете, ибо и вы живете по принципу "политика -- это искусство возможного" и пользуетесь плодами деятельности тех, кто действует, обращая это кажущееся вам невозможным в возможное.
Так же жили все эти Эйнштейны, Шоу, Уэллсы, Синклеры, Фейхтвангеры и т.д. Так живет и Сахаров, заявляя, что "не видит деятеля лучше подходящего на пост президента, нежели Горбачев", что его поддержка (!) Горбачева носит условный характер, так как он, пока, не знает никого более подходящего, чем Горбачев. При этом Сахаров спокойно опускает то, что именно Горбачевым-Лукьяновым он обязан тем, что не знает других, быть может, более подходящих политических деятелей.
Это и при Сталине общество не имело возможности узнать более подходящих политических деятелей. Что ж, надо было условно поддерживать Сталина? Вот Шоу-Ролланы его условно и поддерживали!
Я сидел в тюрьме и при Горбачеве (до 11 сентября 1987 года) и затем в ссылке в Якутии до 9-го декабря 1988 года! И не я один. Но эти преступления Горбачеву и его аппарату в счет не ставятся -- почему ж? В точности потому, почему не ставились Эйнштейнами Сталиным, как первые выражались, "удары по элементарным требованиям справедливости".
И все-таки брешь в воззрении, выводящем политику и политиков из сферы действия обычного уголовного суда, (воззрении, питающемуся, в частности, и словами "всякая власть от Бога") пробил именно Запад: сегодня это суд над Никсоном, возбуждение дела против Рейгана и т.д.
Почему ж бояться Горбачевым-Лукьяновым, партаппаратчикам, сотрудникам КГБ суда над собой? Ведь суд это всего лишь разговор. Ну поговорим, выяснится, что они не виноваты в том, что я сидел 7,5 лет и все эти годы был морим голодом, и разойдемся каждый по своим делам. Невиновному чего ж бояться? А виновному? А с виновными как суд решит.